пешил.
Лежа голым на диване, над которым были развешаны еще довольно свежие свадебные фотографии их с мужем, я спокойно смотрел на нее. Все-таки, что-то в ней было. Это размышление о том, так себе она или все-таки ничего, постоянно меня донимало, когда мы были вместе. С того самого первого дня нашего знакомства, когда я, немного перебрав лишнего, зашел в какой-то деловой центр, коих сейчас развелось как грибов после дождя. Вот, как раз во время дождя я туда и зашел. Не хотелось мокнуть, а до ближайшей остановки надо было еще прилично идти.
Я зашел внутрь. Увидев охранника, полусонно поднимающего свою одутловатую рожу в мою сторону, придал себе самый какой только можно было целеустремленный вид, и быстро выбрав спонтанное направление, ринулся туда. Пес быстро потерял ко мне интерес и снова уткнулся носом то ли в телефон, то ли в кроссворд, то ли еще не весть знает куда эти охранники вечно тыкаются своими мордами.
Как назло, коридор вел в единственный зал, уставленный офисными стульями. Дверь была открыта. На входе, изнутри стояла бабка в шерстяной темно-красной юбке в складочку и сером пиджаке с орнаментом в виде больших алых цветов. У пиджака были подплечники, но то ли китаец, который их туда пришивал на заводе, работал уже третью смену подряд и перепутал размеры, то ли просто свои собственные плечи у нее свисали вниз практически от шеи, – не знаю. Только плечи эти торчали резко вверх всеми своими подплечниками, напоминая побитого городского голубя.
– Ваш билет, – вдруг повернув на меня свою морщинистую голову, сказала старуха своими ярко-красными, криво напомаженными губами.
– Приглашение, – небрежно буркнул я, и тем же уверенным, хоть и не совсем трезвым шагом прошел мимо, не обращая на нее внимания.
На последних рядах было несколько свободных стульев. Подойдя к одному из них, я обернулся и приподнял руку, как бы приветствуя того, кто был на сцене. На сцене же стоял небольшой овальный столик, а за ним в кресле (чуть получше, чем стояли в зале) сидел какой-то лысый мужик средних лет в темном костюме с отливом, типа таких какие любят носить цыгане и лакеи в гостиницах. На удивление, мужик увидел мой жест и не прекращая какого-то своего монолога в стоявший тут же микрофон на переломленной будто в поясном поклоне стойке, поднял руку. Церберша на входе, сразу же потеряла ко мне интерес и обратила свой морщинистый лик с ярко выкрашенными губами на лектора, тут же растекшись подобострастным умилением.
Лектор, похоже шутил. По крайней мере ему так казалось. Он говорил, что-то тонким и весьма неприятным голосом. Слова он тянул и коверкал на хохлацкий лад. От этого всё, чтобы он ни говорил звучало забавно, типа как анекдот или частушка.
Взяв один из стульев, я неспешно отставил его чуть в сторону, поближе к стене, и неторопливо уселся. Так было гораздо удобнее – можно было опереться на стену боком и, если получится, вздремнуть. Ну или хотя бы немного обсохнуть, пережидая дождь.
Лектор не унимался. Он продолжал что-то говорить и говорить. Мне плевать было, что он там нёс, но вот его визжащая интонация никак не давала спокойно отдохнуть. Он то говорил тихо, почти шепотом (скорее сказать писком или даже чем-то средним между шепотом и писком, неким шепописком), то ни с того, ни с сего, громко завывал.
До меня только и доходило:
– Аааааа (шепотом), затем, вдруг резко и пронзительно громко, несколько нараспев, – вот хаварииитиии ви хтоо доолжин телатии этаа?!!
Ну или еще какая-нибудь хренотень вроде того.
При каждом его возгласе зал разрывало хохотом. Однако, через мгновение я понял, что хохот этот практически весь женский. О-па! Вот это поворот! Я неспешно огляделся вокруг. Действительно, зал был полон тёток разного возраста. Выряжены как на сельской дискотеке – кто во что горазд или всё лучшее сразу. Каких особей здесь только не было. И с причесонами в виде «корабль на голове» и отштукатуренных не одним слоем мастики так, что позавидовала бы самая лучшая молдавская строительная бригада. Были псевдо деловые леди, в дешёвых рыночных шмотках. Но большая часть, всё же обычные, так называемые «серые мышки». Женщины не определенного возраста, не определенной внешности, не определенного социального статуса… В общем женщины, глядя на которых вообще невозможно понять какая она. И сколько бы ты на такую не смотрел, отведя взгляд в сторону, уже через секунду не сможешь представить в памяти ее лицо, сколько бы ни старался. Настолько ее образ не запоминался.
Изредка попадались на глаза и мужчины. Их было очень немного, человек семь-десять. Они тоже были все какие-то одинаковые, в пиджаках или других серых одеждах и почему-то все с длинными волосами. Кое у кого спереди между патлами можно было едва различить неказистые кучеряшки козлячьих бородок, придававших их женоподобным ликам совершенно нелепый вид.
Но тем не менее большинство было за женщинами. Стало интересней и даже сон подевался куда-то. Ближе всех сидела высокая молодая девушка с безупречно прямой спиной. Она держала осанку, задирала подбородок
