не скажешь о Саманте – жене мистера Хантера, я слышала их с мамой разговоры, и она очень переживает по поводу появляющихся морщин и редких седых волос.
– Ты дома, – говорит мама и, отстранившись от меня, разглядывает мое лицо. – Детка, ты прекрасна. – Улыбка мамы вздрагивает. – Сколько сердец разбила?
О своем молчу и с улыбкой отвечаю:
– Только сердце Истона. Но ты об этом уже знаешь.
Я познакомила родителей с Истоном больше года назад. Это нужно было видеть. Мы сидели за этим самым кухонным столом и всем было до невозможности некомфортно. Папа сверлил Истона холодным взглядом. Кажется, за весь ужин он так ни разу и не моргнул. Мама пыталась вести диалог, задавала Истону вопросы, и на каждый его ответ папа фыркал, как буйвол. Я глупо улыбалась и подливала всем чай. Истон – первый парень, с которым я начала встречаться. Он замечательный, и я надеюсь, что папа это когда-нибудь увидит. Мама говорит, что даже если Святой спустится с небес, папа скажет, что и он недостаточно хорош для его принцессы. Маме Истон понравился. Но она сказала, что главное, он нравится мне, и если папа не пристрелил Истона на месте, то у нас, возможно, и будет будущее.
– Он с тобой? – интересуется мама.
– Я оставила его у машины. Бежала к тебе.
Мы снова улыбаемся друг другу. Мама отступает и говорит:
– Садись за стол. Не думаю, что Майкл останавливал машину для приема пищи.
– Не останавливал, – отвечаю я и сажусь за стол.
– Где он?
– Тоже был у машины, сейчас не знаю. – Складываю руки на столе и задаю вопрос, ответ на который боюсь услышать. – Что с папой?
Спина мамы каменеет, и на мгновение она прекращает накладывать еду в тарелки. Но, спохватившись, снова продолжает свое занятие. Ставит передо мной кашу и стакан молока. Как в детстве. Садится напротив и, смотря мне в глаза, говорит:
– Ты знаешь, что он уехал с Хантером. Но тебе неизвестно, что они уже полгода не выходят на связь. – Мама складывает руки на столе и, перебирая пальцами, продолжает, – мы не знаем, где они и что случилось. Последний выход на связь был с точки на карте, о которой нам ничего неизвестно, но мы полагаем, что там размещен какой-то из объектов Коалиции.
– Почему ты молчала?
– Не хотела тебя расстраивать.
От этих слов я напрягаюсь еще больше. Отодвигаю тарелку с кашей, немного подаюсь вперед и спрашиваю:
– Тогда почему сейчас расстраиваешь?
Мама смотрит на меня какое-то время, словно раздумывает, что можно мне рассказать, а чего не стоит. Вглядываюсь в ее удивительные зеленые глаза, подмечаю крапинки в них, стараюсь хоть как-то успокоить себя созерцанием привычных вещей, но не выдерживаю тишины и прошу:
– Мама, говори, как есть.
– Идем. – Резко отрезает мама и встает со стула. Вместе покидаем дом. Она быстрым шагом удаляется в сторону больницы. Догоняю ее, и мы молча входим в знакомые мне светлые коридоры. С нами все здороваются,
