никогда не бывал в парной бане».
Сандос присвистнул, округлив глаза:
– Да… чувствительный, выходит, парнишка. Но это о том, чем он не является. А что он собой представляет на самом деле?
– По тому, что я слышал, одного из самых проницательных политологов Общества, а у нас в таковых нет недостатка. Рассказывали, что он мог претендовать на пост генерала, но когда Джулиани предложил ему лететь на Ракхат, Дэнни, ни разу не оглянувшись, покинул профессорскую кафедру в римском Грегорианском консорциуме. Так что пышет энтузиазмом.
– А как насчет остальных? – спросил Эмилио.
– Химик из Белфаста… предполагается, что он разберется с тем, как у них на Ракхате обстоят дела с наносборкой. Я встречался с ним на прошлой неделе, однако Джулиани гоняет этих ребят уже несколько месяцев! Кто бы мог подумать! В любом случае имей в виду, что имя его будет Шон Фейн.
Сандос посмотрел на Джона отсутствующим взглядом.
– Ну, подумай, – посоветовал Джон.
– Ты шутишь, – проговорил Сандос спустя мгновение.
– Не я: его родители. Папа его был…
– Евреем, – с невозмутимой миной предположил Сандос.
– Угадал. A его мать была политической…
– Шон Фейн, «Шинн Фейн»[22], – задушевно промолвил Эмилио. – Не просто шутка, но какая-то кривая шутка.
– Ну да. Я спросил Шона, будет ли ему приятно узнать, что я учился в старших классах с парнем по имени Джек Гофф. Ни на грош, вот что он мне ответил. Самый мрачный ирландец, кого я встречал, но держится как принц.
– Забавная группа получается, – сухим тоном заметил Эмилио. – Но Джулиани говорил, что посылает четверых. И кто же четвертый?
– O, ты будешь в восторге… ты же просил баскоговорящего, так?
– Владеющего эускарой, – поправил его Сандос. – Я всего лишь нуждался в людях, привыкших иметь дело с подлинно чужими для нас грамматическими структурами…
– И так далее. – Джон пожал плечами. – Словом, входит он, такая махина, причем с такой густой шапкой волос, каких я еще не видал, и я думаю: ха! Так вот кому досталась вся причитающаяся мне шевелюра! И тут он говорит мне нечто абсолютно не поддающееся восприятию, содержащее слишком много согласных, так что непонятно, то ли сказать ему здрасьте, то ли дать пинка! Вот оно – он написал мне на бумажке свое имечко.
Джон выкопал из кармана листок бумаги.
– И как прикажешь произносить вот это вот?
Эмилио взял листок правой, еще в ортезе, рукой и подвигал его перед собой в воздухе.
– Прямо на тромбоне играю! Мелкие буковки теперь, хоть убей, не вижу, – с прискорбием проговорил он, но наконец понял: – Жосеба Гастаиназаторре Уризарбаррена.
– Красота, – промолвил Джон.
– Рассказывают, что сам черт однажды попытался выучить баскский язык, – тоном просветителя поведал Сандос. – Нечистый сдался после трех месяцев, выучив всего
«Шинн Фейн» – национальная ирландская организация, занимавшаяся террористической деятельностью.
