рядом с гигантской корзиной с крышкой, одной из дюжины, ожидавших внимания Адама. Когда Первюс вернулся к Селине, он снова сказал: «Погодите», – и отправился куда-то вниз по деревянной лестнице. Селина осталась на месте. Она уже перестала волноваться, что никак не найдет Полов в толпе, хотя и поднималась на цыпочки. Наконец Первюс пришел, неся пустой деревянный ящик из-под мыла. Он установил его на попа прямо в дверях позади толпившегося народа. Селина поднялась на ящик, и ее голова оказалась чуть выше его. Теперь она могла оглядеть все помещение. Вон там стоят Полы. Она помахала Мартье, улыбнулась Рульфу. Мальчик двинулся было к ней и даже сделал несколько шагов, но Мартье ухватила его за полу и затащила на место.
Селина почувствовала, что должна что-то сказать. Она опустила взгляд на Первюса де Йонга. Шея его покраснела, как будто он делал над собой какое-то усилие. Селина инстинктивно это поняла и подумала: «Боже, он ведь тоже ищет какие-то слова». Тогда ей стало легче. Она подождет – пусть Первюс заговорит первый. Его шея стала уже совсем красной. Толпа из-за чего-то отхлынула от возвышения Адама Омса, и Селина, покачнувшись на ящике, машинально вытянула руку. И тут же ощутила, как ее удержала его большая, крепкая ладонь.
– Народу-то сколько, да?
Попытки найти подходящие слова наконец разрешились. Шея начала бледнеть.
– Да, очень много!
– Они не все из Верхней Прерии. Многие из Нижней. Даже из Нового Гарлема.
– Да что вы говорите!
Пауза. Еще одно усилие.
– Как вам работается? В смысле, учительницей.
– Все идет очень неплохо.
– Но для учительницы вы такая маленькая.
– Маленькая? – Селина вытянулась на своем наблюдательном посту в виде ящика из-под мыла. – Да я выше вас!
И они оба рассмеялись, словно это была чрезвычайно удачная шутка.
Адам Омс грохнул молотком (деревянной толкушкой для картофельного пюре), призывая к тишине.
– Дамы, – бах! – и господа, – бах! – Вы только посмотрите, какая у нас тут корзина!
Там и вправду было на что посмотреть. Громадную корзину так набили едой, что крышка уже не удерживала вздымавшееся горой содержимое. Сверху ее покрывала тонкая белая ткань, и по блеску можно было понять, что это дамаст. Джомолунгма среди корзинок. Все знали, что под этим снежным покровом спрятано золото – поджаренная сочная курочка с хрустящей корочкой, изумруды в виде маленьких маринованных огурчиков, рубины, растворенные в клубничном варенье, кексы, украшенные бриллиантовой глазурью, не говоря уж о полудрагоценных камнях в виде картофельного салата, сыров, сметаны, которую надо намазать на ржаной хлеб с маслом, кексы к кофе и печенье «хворост».
Бах!
– Корзинка вдовы Парленберг, дамы и господа! Вдовы Парленберг! Я не знаю, что там внутри. Вы тоже не знаете, что там внутри. Нам и не надо знать, что там внутри. Тем, кто хоть раз отведал курочку вдовы Парленберг, не надо ничего знать. Тем, кто хоть раз лакомился кексами вдовы
