Круг и так уже дестабилизирован, – парирую я.
– Может, это не так уж и плохо, – бормочет он, и тут его телефон снова гудит от новых сообщений.
Мы оба поворачиваемся к нему, и Хадсон чуть слышно ругается. Но он не пытается взять его, что радует меня.
Мне хочется спросить его, что он имеет в виду, но мне надо сосредоточиться на вещах поважнее.
– Ты действительно считаешь, что нам не стоит об этом говорить? У тебя же есть право быть их королем.
– Я и так король, – отвечает он.
Я закатываю глаза.
– Ты понимаешь, что я имею в виду.
– Да, но думаю, ты не понимаешь, что имею в виду я сам. Двор Вампиров не давал мне ничего, кроме несчастий, и это продолжалось всю мою чертову жизнь. В нем нет ничего такого, чем мне хотелось бы править. И даже если бы это было не так, ты королева горгулий, Грейс, и никто не заслуживает этого звания больше, чем ты. И мне никогда не придет в голову просить тебя отказаться от него.
– Ну, быть может, тебе все-таки стоило бы попросить меня об этом, – говорю я ему, и у меня дрожат колени.
Он прищуривает глаза.
– Что это значит?
– Я точно не знаю. – Я качаю головой. – Просто, по-моему, это выходит у меня не очень хорошо, тебе так не кажется? Из тебя вышел бы куда лучший король вампиров, чем из меня королева горгулий.
Он смеется, хотя видно, что его не отпускает напряжение.
– Теперь я знаю, что ты утомлена. И, похоже, у тебя бред. Ведь ты отличная королева.
– Вовсе нет, – возражаю я. – Потому что часто я вообще не понимаю, что делаю.
– Хорошо, что ты это осознаешь. Потому что большинство правителей слишком надменны, чтобы признать, что они чего-то не понимают. Возможно, если бы дело обстояло иначе, все не было так погано.
Он обхватывает меня руками, прижимает к своей груди. И хотя я подумываю о том, чтобы оттолкнуть его, правда в том, что мне так же хочется, чтобы он обнял меня, как и ему самому.
Но это не значит, что он вышел сухим из воды.
– Я по-прежнему считаю, что тебе следовало хотя бы сказать мне об этом.
– Согласен. – Он прижимается щекой к моей макушке. – Прости, что я ничего тебе не сказал. Но поскольку я не собираюсь принимать вампирскую корону, мне казалось, что это неважно.
– Мы же партнеры. И если что-то затрагивает тебя, это затрагивает и меня. Это понятно? – Я свирепо смотрю на него и наклоняю голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
Он закатывает глаза.
– Да, понятно. Но меня это не затрагивает. И я нахожусь именно там, где хочу.
Я утыкаюсь лицом ему в горло и шепчу, доверяя свой самый главный страх:
– На минуту мне показалось, что ты ничего мне не сказал, потому что не знал, как сказать мне, что ты хочешь бросить меня.
Он замирает, и впечатление такое, будто у него от дыхания даже не вздымается грудь.
– Если
