пришёл, вы его знаете? – заинтересовался Антипка и даже снял очки, озарив собеседника ярко-красными глазами.
– Да я его видел, – кивнул призрак и почесал затылок. – Он был весь в красном, такие седые волосы в разные стороны и постоянно высунутый язык.
– Эйнштейн, что ли? – ухмыльнулся Вербин и получил от Павла краткий утвердительный ответ. – Серьёзно? Бред.
– Точно-точно, был Эйнштейн. Он меня будто бы приковал, я ничего не смог сделать, – начал оправдываться император, то и дело поправляя свой накрахмаленный воротник. – Он просил вам передать, как я мог забыть.
– Мне? Вы ничё не попутали? – поморщил нос Антипка, пока Павел лишь махнул рукой и начал наворачивать круги по залу.
– Куда же я её положил, – произнёс мужчина, заглядывая за все рамки от картин. – Вот она!
Император не успел протянуть золотистую бумажку, как громко крикнул и упал на колени.
– Эй, что с вами? – всполошился Антипка, пытаясь придержать призрака, но тот растворился на мелкие частички буквально в воздухе. Призраки не являются настоящими людьми, не могут умереть, заболеть или почувствовать физическую боль. Они лишь пустышки, которые почему-то ещё могут быть эмоциональными. Это не вечная жизнь, а лишь кара. Души, у которых здесь есть незаконченные дела, отправляют в наш мир. Призрак живёт здесь, пока не сделает то, что предрешено ему судьбой. Как только призрак совершает предназначенный ему поступок – его забирают обратно.
Ушёл и Павел Первый, оставив за собой лишь записку, и то не его. Она толку особого не принесла: информационной нагрузки имела меньше, чем песни современных исполнителей. Бумага была абсолютно пустой. Вербин лишь устало вскинул голову вверх, проклиная всю систему за быстроту обработки деяний душ. Вот хорошо работают они, а достанется Антипке. Как он Яге эту записку объяснит? О чудо, Вербина услышали, и на листке начали проявляться алые буквы: «Достали вы уже».
Многозначительное предложение появилось на пару мгновений и исчезло, как хорошее настроение в дождливом Питере. Но тут же появилась новая надпись:
«Мир желает быть обманутым, пусть же он будет обманут».
Антип лишь устало вздохнул и, смяв клочок бумаги, положил его в карман. Таким посылом его явно не удивить: о всякой мистической фигне, происходящей в Северной столице, он наслышан.
Девушка-фотограф, которая вчера «пострадала» на Литейном, явно была не на столько готова к таким переменам. Прекрасное создание сейчас мучается в психиатрическом отделении, где бедняжка всех боится. Да, инфраструктура этой больницы и её внешний вид вызовут апатию даже у здорового человека: стены неприятного зелёного оттенка, вечный запах спирта, мигающие на потолке лампы и пара санитаров, увозящих тело под белой простынёй.
– Валерия, добрый день, – несколько резко произношу я, проходя внутрь одноместной
