с ней никаких дел.
Весь тот вечер вигвамы Утреннего Пера и моего отца были полны вождями, знахарями и воинами; все они хотели узнать, как нам удалось добыть львов, и все хотели купить шкуру старого льва. Лев – магическое животное, и он такой мудрый, такой скрытный и тихий в своих движениях, что некоторые охотники, возможно, ни разу в жизни не стреляли ни в одного из них. Охотник, которому удавалось добыть шкуру одного из них для изготовления чепрака или чехла для лука и колчана, считался очень удачливым. Отаки предлагали за эту шкуру двух, трех и даже целых пять лошадей, но она наотрез отказывалась расставаться с ней. Всем возможным покупателям она отвечала:
– Я с ней не расстанусь. Когда-нибудь я сам сделаю из неё чехол для лука и колчан.
– А пока не придет это время, ты позволишь мне использовать её как чепрак? – спросил её отец.
– Да, если ты хорошенько выделаешь её и отдашь мне своего трехлетнего пинто, чтобы я могла на неё ездить, – быстро ответила Отаки, и собравшиеся там мужчины рассмеялись так громко, что их можно было услышать на самом дальнем конце лагеря.
– Договорились. Лошадь твоя, – сказал её отец, когда его смогли расслышать, и мужчины снова долго и громко смеялись. Им показалось очень забавным, что девушка требует от мужчины, чтобы тот выделал шкуру! Но многие женщины восклицали:
– Ха! Если бы она была моей дочерью, я бы показала ей, кто должен выделывать шкуры!
В ту ночь моя рана болела так сильно, что я не мог заснуть, и моя мама возилась со мной и продолжала промывать левую руку горячей водой. Прошло много мучительных дней, полных боли, прежде чем опухоль спала, и я снова смог пользоваться левой рукой. Я сомневаюсь, что когда-нибудь снова смог бы ею пользоваться, если бы не старый Падающий Медведь, шаман, давший нам с Отаки имена, и его магическая трубка Грома.
– Приведи мальчика ко мне, и я попытаюсь вылечить его, – сказал он однажды моему отцу, и в тот же день меня отвели в его вигвам и усадили по правую руку от него. Там было много шаманов и их жен, которые должны были помочь в церемонии; мужчины расположились в правой, а женщины – в левой половине вигвама. Жена Падающего Медведя взяла священный амулет, завернутый во множество свитков из раскрашенной оленьей кожи и священных шкурок, и положила его на лежанку между ним и собой. Затем начались священные песни, по одной песне при снятии каждой обёртки, и, наконец, священный предмет был открыт, и один за другим собравшиеся там шаманы очистились дымом душистой травы, а затем молились и танцевали с ним. И, наконец, Падающий Медведь повернулся ко мне и разрисовал мое лицо священной красной краской, призывая свой амулет и всех богов пожалеть меня и сделать меня здоровым. И, о, какой же искренней была эта молитва! У всех, кто ее слышал, на глазах выступили слезы. И когда все закончилось, все воскликнули:
– Да! Да! Пожалейте его, вы, боги, вы, могущественные боги! Даруйте ему, нашему больному сыну, быстрое выздоровление! Спасибо! Спасибо! Спасибо!
