не пропускали весеннего света, а на поляне капельник во всю топил снег. Ворон все чаще прилетал к их избе и, кося левым глазом, внимательно наблюдал за жизнью в доме.
Запасы почти кончились, оставалось немного муки и сухих ягод. Дедушка ранним утром ушел в хутор к людям, чтобы обменять снятое с покойников оружие на муку и льняное масло.
В последние недели он все чаще стал ходить к людям, иногда приносил вяленую рыбу и яйца, а порой возвращался хмурый и злой. Сказывал, что съестные запасы давно закончились у многих, а на западе от деревни бушует черная хворь. Весна выдалась холодной. Казалось, сама богиня Мара разгневалась на людей.
Куры в последнее время не неслись, а дедушка не разрешал их рубить. Раненого русича, которого они с бабушкой лечили почти до самой тёмной и долгой ночи, пока великая богиня Мара правила зимним солнцем, дед отвёл к людям. Уже наступила весна, но вестей от него так и не было. Хельга подошла к прялке и посмотрела на резное солнце – оно служило ей календарем. Больше двух сороков минуло со дня, как Радосвет исчез из её жизни. Но сердце ныло, а чрево ждало семени.
Лада-мать снилась женщине – обещала, что свет в её окошке порадует Хельгу и понесёт она от света с радостью. Но молодая женщина давно перестала верить снам. Лишь ворон, будто насмехаясь над ней, все чаще прилетал, садился на сухой сук старой ели и громко каркал. В его карканье слышала она слова Одина: «Не быть тебе матерью, проклята, пуста твоя жизнь!»
Хельга, накинув на голову платок, обув чуни, вышла в весну и побежала на опушку леса, очень уж ей хотелось попросить богиню Ладу о помощи, как учила бабушка. Ворон, что сидел на суке и внимательно следил за женщиной, вдруг вспорхнул и улетел в чащу леса. Обняв старый дуб, где дедушка еще осенью втыкал стрелы, закрыв глаза, начала шептать:
«Как ручей рождается в земле, так пусть новая жизнь родится во мне! Как травинка растет из земли, так и чадо пусть растет во мне! Ляда добренька, дай мне силы. Помоги плоду созреть в моем чреве! Великая Мать, помоги дщери своей уподобиться образу твоему».
Хельга хотела было продолжить заговор, но шум хлопающих крыльев ее остановил. Она повернулась лицом к реке, пытаясь взглядом найти надоевшего ворона. Но на ветке над ее головой сидел сокол. Птица будто сияла в лучах яркого весеннего солнца.
В этот момент девушку, словно лучом света, озарило счастье, и она улыбнулась. Но, как это часто случается, солнце может в любой момент скрыться за тучей. Так и у Хельги, несмотря на радость, промелькнуло чувство тревоги.
Она ощутила на себе чужой взгляд. Энергия, исходящая от смотрящего, не была энергией птицы или животного – это был человек!
Закрыв глаза, она постаралась понять: враг смотрит или друг. Чутьё подсказывало, что бояться не нужно. Она вновь внимательно посмотрела в гущу леса и увидела из-за молодой листвы знакомое лицо Радосвета.
Сокол взмыл в небо, а Хельга бросилась в объятия баженого. Мужчина притянул к себе
