ратился к стихотворно-драматической интерпретации романа И.А.Гончарова «Обломов»?
Во-первых, считаю, что чтение – это труд, а не развлечение! Труд этот предполагает достижение понимания того, что стоит за текстом, какая действительность и какие смыслы ей приписываются автором. Понимание зависит от жизненного опыта читателя и от его «начитанности» и интеллектуального кругозора.
Соответствует ли этим требованиям современный читатель? – Маловероятно. В большинстве случаев «начитанность» нового поколения читателей исчерпывается в лучшем случае «справочными» знаниями о классическом произведении – кто автор, что написал, кто главный герой, основные идеи произведения. Всю эту информацию можно без труда добыть в интернете, например, спросить АЛИСУ, и она вмиг озвучит вам интересующую вас проблему. В худшем случае мы сталкиваемся с очень занятыми людьми, которые литературой вообще не интересуются, или имеют другие, более приземлённые интересы, связанные с «хлебом насущным».
Во-вторых, как представитель старшего поколения, испытавший болезненный переход от «славного» социалистического прошлого к не менее «славному» капиталистическому настоящему, я вижу, что произошла переоценка ценностей во всех сферах жизни современного человека. В сфере художественное литературы наиболее пострадала в этом отношении классика. Её перестали читать, ошибочно полагая, что она не даёт человеку ровным счётом никаких ориентиров для успешного продвижения вперёд в современном обществе – не учит жить, не предлагает готовых рецептов для того, чтобы решить насущные проблемы. Меркантильный, прагматический подход нового поколения к окружающему миру, отодвинул на задворки художественную классику, в том числе и роман И.А.Гончарова «Обломов». Как в своё время номенклатурные коммунисты сделали идеологическим чучелом нашего земляка В.И.Ульянова-Ленина, не читая и не зная его трудов, так и пресные дидактики низвели литературного героя Обломова до идиота-ленивца, не утруждая себя углублённым прочтением одноименного романа И.А.Гончарова, руководствуясь известными штампами интерпретации.
В-третьих, как справедливо, отмечал Ю.И.Архипов (наш российский переводчик, публицист и литературовед), каждому новому поколению литературное произведение «поворачивается какой-то новой стороной». Для того чтобы такой «поворот» произошёл в сознании нашего молодого поколения, «натасканного» по литературе по системе ЕГЭ, возникла необходимость не просто снять с полки роман «Обломов» и освободить его от архаических наслоений и идеологической пыли, но и представить прозаический текст этого произведения в иной, более доступной и избирательно выгодной форме. Расставить смысловые акценты помогает, на мой взгляд, стихотворная, поэтическая форма подачи.
Только таким образом, по моему мнению, можно реанимировать, или оживить классику, чтобы привлечь читателя.
2.В чём различия прозаического романа и стихотворной драмы?
Здесь уместно вспомнить слова Л.Н.Толстого из статьи по искусству, в которой работа писателя-прозаика сравнивается с трудом пахаря, тяжело вспахивающего свою ниву. Поэт в этом сравнении тоже пахарь, который также пашет, но при этом ещё и приплясывает.
Толстовская метафора привлекательна и наводит на мысль, что поэт-пахарь относится к своей работе как к искусству, а не как к тяжкой повинности.
У меня несколько иной случай. Мой поэт-пахарь вспахивает не ниву. Он пашет по паханному. Или перепахивает заново. К тому же, он перепахивает выборочно. Иногда он пашет глубже, чем пахарь прозаик.
У него есть определенные преимущества. Он видит, где нива недостаточно (мелко) пропахана и где можно ещё поработать; какие места не нуждаются в перепашке, т.е. не требуют повторной обработки.
Л. Толстой должен был знать, почему пахарь приплясывает, идя за плугом. – «Приплясывать» приходиться тогда, когда плугом выворачивается очень большой пласт, который ложиться неровно, сваливаясь в борозду. Пахарю нужно его обойти или через него перепрыгнуть. Как правило, это необоснованно глубокая вспашка, при которой на поверхность выворачивается неплодородный слой почвы. Таким образом, прыжки пахаря – это не украшение процесса, а проявление неумения пахать. Конечно, приписывать полное отсутствие мастерства в пахатном деле поэту, было бы несправедливо. Такого рода перепахивание вспаханного – это искажение идей автора прозаического произведения.
Развивая толстовскую метафору пахаря, можно было бы сказать, в противовес выше сказанному, что пахарь-поэт, не портящий борозды, мелко пашет.
Абстрагируясь от русской пословицы, оставаясь в рамках выдвинутой метафоры, признаюсь, что мне иногда приходилось портить борозду, чтоб не показаться поверхностным подражателем авторского повествования. Пересказывать прозу стихами только ради перевода текста в иной жанр не имеет большой ценности.
Здесь следует заметить, что прозаический, высокохудожественный
