зарылся аж по самый выхлоп и, беспомощно упершись брюхом, загнанным сердечком полыхал.
Да! Лошадку пацаны запарили. Есть возможность перед Таней реабилитироваться мастерством водилы.
– Машинка полноприводная?.. Через рельсы перескакивать и гнать по шпалам, ставя на дыбы машину никогда не приходилось? Нет? На раз, два, три… Ключи?
Ну, вспомни все, чему тебя учила беспощадная армейская машина, издеваясь над твоей гражданскою манерою вождения, вбивавшуюся почитателем живым шедевром гоголевских «Мертвых душ».
«…задним ходом, глядя только в зеркала…
«Машину разобьешь – убью», угрозы назидания, матерый инструктаж фельдфебеля «Ноздрева», играющего рядом пистолетом.
Неуставные отношения с команды начинались: «Делай так, как я сказал», а далее приказ, угрюмо запинавшимся на рытвинах и кочках матом, от которого наставник по вождению мой первый заболел бы причитанием маниловщины…
На железку заскочить по насыпи на скорости – легко, а вот убраться восвояси, выскочив из рельсового плена, да не кувыркнуться… Помнишь, как от поезда по шпалам удирал, инструктора на смелость проверяя. Сдрейфил он и из машины сиганул…
Пистолет потом мы долго по кустам искали. Не нашли, вернее, я нашел, вернув его «Ноздреву» лишь на базе, без обоймы: грохнул бы курсанта, за слезу пролитую по поводу пропажи личного оружия и ссадин заработанных от страха…»
«Ласточка» – давай! Нам надо показать гражданским боевой напор и силу офицера К.А. На три: задняя, ручник и резко скорость, и направо руль…
Браво кобылица – взвилась из оков,
силушкой мечты расправив крылья…
Под напором поэтических мозгов
на Парнасе стонет камарилья…
– Ну, ты спец!
– Дождался удивления Татьяны, в кои веки заслужил скупой похвальный лист.
– Как это удалось тебе?
– Представил: неминуемо настигнет поезд, хорошо не встречный… А то бы не присутствовал сегодня.
– Такого полыхания в глазах еще ты не показывал.
– А где, пред хамоватой простотой афганца, ослепив бездарность мужика? Красиво?
– Страшновато… Но впечатляюще заманчиво. Я тебя совсем не знаю. Когда ты удирал от поезда?
– Да не от поезда, а от призвания навязанного властью.
– Убежал?
– Когда побегал без кольчужки с «калашом».
– И далеко бежал?
– В обитель душ умалишенных.
– Псих, поехали! Ты жутко возбудил меня. Но не пущу тебя за руль – угробишь!
– Твои попытки были ближе к этому…
– Да ты что? Всего лишь шалость, чтоб не расслаблялся…
Покорность стелется, желаньем волю
загнать в прокрустовой угодливости нишу,
главенствующей обменявшись ролью,
в фантазиях буяня так, что сносит крышу.
Дерзает вольность прелестью захвата
наивной чистотой телесного
