на вокзале приобрел букет прелестный роз, шикарнее, чем те, что преподнес далекой памяти в вагоне, и к настоящему навстречу пошагал: машина и Татьяна рядом.
Очки, задиристость пытливая улыбки… А где блондинистый раскрас? Брюнетка ощетинилась упрямством показным, смотрящим мимо мне за спину.
Приветствие, букет и поцелуй… Поехали?
– Чем ты ее обидел, признавайся?
– Кого?
– Боишься оглянуться?
Мельком, через плечо, взглянул назад: «Олимпия» Моне, преобразилась в «Кающуюся Магдалину» Тициана, с букетом алых роз и отпевальною молитвою «поэта».
Момент остолбенеть причиной,
кричащей вслед надсадностью тревоги:
«Постой, иначе мне кончина,
разлукой рано подводить итоги».
Миг торжества… раскаянье узрев?
Гордиться нечем. Сам я жертва.
И запоздалой слезности распев,
сжал горло горечью десерта…
Эмоций – том, описывать не буду. А о причине, вызвавшей их, расскажу попозже, но не прочтением Татьяне вслух: комментарий может затянуться… Для нее та женщина:
Печали прошлого сюжета образ незнакомки,
мелькнувшей у любви в фаворе? —
не тень, он здесь соперничает в исповедной съемке,
чувств шармом в оголенном споре.
Действие, застрявшее внутри,
побуждений скрытности лихие барыши,
плоть фантазии, ума трамплин…
Это вольнодумство проявления души…
Интуиция задела Таню шибко. Взгляд волчицы, обращенной на угрозу, предрешенную судьбою – самообладания пружина сжата до предела. Стойка для кровавой драки… Хочешь получить соперницу на растерзание? Получишь, но в себе самой.
Эмоции свое уж отыграли в прошлом,
и разум проецирует лишь внешность недовольства,
лик, антураж на поприще роскошном
да суть неравенства черт конкурентного господства…
– Платье красотой рябит…
– Платье?
Зацепил? – похоже, да!
Образ скромной Золушки задумчивостью канул в бездну.
Озлобилась втихую на себя,
что похвастаться не может шиком броскости зазноба…
Осанки горделивая ладья
призадумалась о приосанистости гардероба…
Обструкция задумчивостью держит паузу, непроницаемым упрямством розовости губ… Поступь отношений до предела рациональна: все внимание на полосу дороги. Машина лихо подминает под себя километраж, полчаса и мы на озере.
Взгляд всю охватывает показуху виденного пейзажа. В который раз мы здесь, в спокойном преломляясь удовольствии, рассматриваем жизнь влучах природы?
– Смотришь на меня… и будто бы не узнаешь.
– Ты потеряла утонченность робости блондинки,
и я скорблю по беззащитности белесой,
застенчиво
