в недовольства облик, ставший до бесчеловечности родным, привычным в обиходе страстных побуждений? Нарушить въевшийся стереотип и подыграть фантазии заменой масти? Провокация на новизну воспоминаний, принудительный отход от мягкости блондинистой безвольности поступков и предупреждением: характер волевой, как жесткость цвета? И надо же, совпало с очной ставкой с прошлым и со слезным экскурсом печальных побуждений. Кто-то, там… устроив представление развлекся, издевательской поддевкой потирая руки…
Мое и не мое, я стиль утратил в сексуальности: привычный механизм слияния с доступной плотью без стремления вознаградить ее за это. Духовность, отстранившись, наблюдает за потугами инстинктов облачиться в чувство. Заинтересованность скупого распродаться подороже. Прагматичность собственника? Нет, другое что-то… Опустошение? Я там, в вагоне, и любуюсь Ольгой, зажимая волю, чтобы не рвануться к ней? Но строчками стихов да роз букетом объявился все равно и номер телефона провокацией оставил.
Сколько лет от ночи памятной… и ведь ни разу не свела судьба.
Фатально прошлое преследует ознобом
горячих слез, от расставания упрямства
себе изменой, памятью идя за гробом
событий юности, разбередив пространство.
И вновь замучить ожидание издевкой,
потенциал достоинств, обновляя к встречи
с сердечным придыханьем чувственной речовкой
почесывая давность ревности увечья.
Зажмуриться от боли права предрассудка
указывать недопустимость слез повтора –
нетленной скорби беспринципная уступка,
на кладбище любуясь торжеством простора…
По характеру Татьяна жесткосердечная брюнетка, слезы льющая от переизбытка властного упрямства, и от декоративности прелестной попы, жертвенно подставленной восторгу. Возбуждает? Возбуждает и отталкивает мукой подчинения, идущей вслед губительно зазывностью телесной… Покачивается сдобно, стоя на коленях, поглядывая за осоловелостью партнера. Что, не узнаешь?
– Любуясь, все приковывает взгляд,
желаньем покорить брюнетку,
с боязнью: не осилить чувств разврат,
живую покоряя клетку…
– Испугался: бабий зад обанкротит душу,
завораживая взгляд прелестью наружу?
– Ополоумит горделивый вид
фасадной искренности мощью,
острастки силы ласковый кредит
зовет спесь уложить к подножью…
– Ласки, чтобы не были пустопорожни,
поприятней мне, конечно, будет в ножны.
– Завоевывая сказочную прелесть теремка
пылкой страстью, я готов рубить с плеча,
яростно пусть направляет верная любви рука,
не жалея Богом данного меча…
– Пылко ублажая баловницу,
острием меча не угоди в «темницу».
