удовольствие, внимания не обращая на лицемерия враждебную среду, желающую нас разъединить.
Но была одна таинственная ниша, где мое влияние на Ольгу не распространялось, а ее, перечисленьем кличек, было безграничным. Я не был вхож в потемки подворотен со зловоньем и суровостью порядка банд, враждующих за территорию торговли контрабандой, поставляемой портовой мафией.
Очень осторожно, чтобы не спугнуть возникшим интересом к деятельности Ольги в этой нелегальной бреши соцторговли, у приятеля давнишнего, имеющего связь с портовыми структурами, я попросил достать мне джинсы, ненароком в разговоре кличку Ольгину упомянул, сказав, что пусть завскладом постарается.
Дружок улыбочкой осекся… «Куда ты лезешь? За девчонку эту голову снесут. Она под круглосуточной охраной папочки, который знаешь кто?.. Касатка к контрабанде отношенья не имеет, у нее задача посложнее… Там мамаша верховодит всем – непотопляемая дама, связи и прикрытие, как у премьер-министра. Система отработана до мелочей и чужаки на расстоянье выстрела не подойдут».
Серпа и молота незыблемая власть,
коммунизма блага дарит одиночкам,
наживой к благосостоянию припасть
слугами Гермеса к дефицитным точкам.
Идеологией витрины поучая мир,
в духовном прозябании марксизма бездорожья,
сна «Светлым будущим» латая повсеместность дыр,
с заклятого капитализма рвали все, что можно…
Три недели с Ольгой мы не виделись…
Терпение зажатое в кулак,
нежности безмерной стерегущей сгусток,
готовый изваять душевность благ
образа любви выстраданном в чувствах…
Я встретил Ольгу после окончания занятий, возле здания училища. Она в компании девчонок, в центре дирижирует беседой смехом и издевкою колючих реплик. Меня приметив – приумолкла и, небрежно попрощавшись, отделилась от подруг, направившись на встречу. Но с каждым шагом замедлялась, отдаляя соприкосновения момент.
Скованность и неуверенность провинности,
совестью приговоренная к страданию
и прощения молящая наивности,
искуплением готовым к покаянию.
Игра? Уж больно непохожа Ольга на себя. Чуть подождать, чтоб вкрадчивость характерностью сорвалась в пике?
Робость прячущая взгляд
за скромности невинную завесу –
грех у исповедных врат,
прощальную отпеть готовый мессу?..
Рассеянностью удивленной я включился подражанием в манерности игру.
Шаг с оглядкой в зеркало партнерства,
одобрением нащупывает тень опоры,
с дрожью интуиции актерства,
отпирающего нравом ящичек Пандоры…
Руки нетерпеньем чудят коснуться сладкого интима кожи – непозволительная роскошь, лишь пальцев
