тот грозил выскользнуть у него из пальцев.
– Именно это мне и нужно, – добавила Анджелина. – А у них там отчаянная нехватка патронажных сестер. Сотрудников по надомному уходу. – Она посмотрела на мужа. – Видимо, никому не хочется выходить из дому. – Анджелина сделала глоток. – Думаю, они надеются, что в конце концов я перейду на полную ставку.
– Ты этого хочешь? – спросил Уилл так тихо, что сам едва себя расслышал.
– Я не знаю, чего хочу.
– Понятно, что патронажные сестры нужны. Твой отец всегда говорил, что, когда ты заболеешь или состаришься, наверняка сможешь рассчитывать на окружающих.
– Только с ним самим ни того ни другого не случилось, – возразила Анджелина и поставила свой пустой бокал на стол, словно завершая разговор.
Уилл отвернулся, но перед ним был темный дом, лишь кое-где светились тусклые отблески. Чуть раньше Анджелина, наконец соизволившая спуститься, сразу же направилась на кухню. Со своего места в кабинете Уилл услыхал позвякивание винных бокалов о столешницу, а затем – скрип открывающейся дверцы холодильника. Он улыбнулся. Ему хотелось рассказать жене о своем дне, о том, как он придвинул кровать к стене, а потом обнаружил на чердаке карточный стол, который сгодится в качестве временного верстака; как снес вниз старый обеденный стол, чтобы заново отполировать его для Кары; как отправился в строительный магазин за новым шлифовальным станком и необходимыми материалами; как принялся мастерить настенную ключницу для задней двери. Как у него появилась мастерская. Но когда Уилл отважился зайти на кухню, он увидел на столешнице свой пустой бокал.
Как‑то раз, много лет назад, после рождения Ливи, Уилл заметил, что, когда он возвращается с водопроводной станции и здоровается, Анджелина отвечает, не глядя на него, и продолжает заниматься своим делом: резать морковь, подогревать бутылочку, помешивать суп, накрывать на стол, складывать белье. Так шло изо дня в день. По дому носилась Кара, на полу стояли кастрюли и сковородки, Ливи сидела в переноске. Уилл стоял на кухне и просматривал почту. Когда он спрашивал у жены, как прошел день, та всегда отвечала лишь «Прекрасно», пока однажды вечером не добавила:
– Когда ты приходишь домой, твой рабочий день заканчивается. Ты можешь расслабиться. Жизнь становится легкой. А я продолжаю работать. И конца этому нет.
И тогда, воздержавшись от перечисления назидательным тоном всех своих обязанностей (загрузка посудомоечной машины, помощь с купанием, чтение девочкам на ночь), Уилл предложил жене после его возвращения с работы вдвоем уходить на веранду, чтобы Анджелина могла отдохнуть и они оба сблизились и сплотились. Появилась традиция. Супруги на время откладывали повседневные дела – ужин, заботы о дочерях – и присматривали за малышками через окно, а когда те стали старше, уже не обращали на них внимания.
Уилл с Анджелиной выходили на веранду как два отдельных существа, а внутрь возвращались единым целым. И всё, чего хотел сейчас Уилл, – ощутить связь с женой. Сохранить эту связь. По опыту прежних дней он
