ырисовывались привычные очертания материков и океанов, разделённых меридианами и параллелями. Но, вместе с тем, изображения на карте больше напоминали средневековые образцы с их символическими знаками и раскрашенными от руки рисунками. По ободу полушарий наряду с градусами были проставлены знаки Зодиака и разложены небольшие разноцветные камешки, кое-где металлическим блеском сверкали монетки, а в центрах секторов отражали свет люстры круглые небольшие зеркала.
Седовласый человек, единственный из всех, чей цивильный костюм был прикрыт сверкающим позументами плащом, торжественно произнёс:
– Поддержкой нам могут служить слова фараона и мага Древнего Египта Мерикара: «Единственный день может стать вечностью. В течение единственного часа можно сотворить будущее, ибо Бог знает того, кто действует вместе с ним».
Приступаем!
И вот руки двенадцати потянулись к карте. Зависнув на мгновение, как двадцать четыре спицы единого колеса, они стали производить круговые движения – двенадцать в одном направлении, и двенадцать в другом. Постепенно под руками как бы образовалась плотная подушка энергии, которая, уплотняясь, двигала руки кверху. В какой-то момент руки, подталкиваемые этой неведомой силой, поднялись и повернулись ладонями вверх. А затем, одновременно, участники этой «Тайной вечери» схлопнули ладони.
Лампы мигнули, и свет на мгновение погас. За окном сверкнула молния, и почти сразу грянул гром, заставив всех вздрогнуть. Наступившую тишину нарушил внезапно обрушившийся на Москву майский ливень, шум которого вернул всех к реальности.
Вновь вспыхнувший свет осветил лица, обращённые с немым вопросам к наставнику.
– Операция окончена! Природа посылает нам знак. Мы сделали всё, что должны были сделать!
Часть I
Глава 1. Пассажиры
Всего мгновение назад за тёмными окнами поезда привычно мелькали огоньки тоннеля. Гудящий шум наполнял салон, смешиваясь со звуками голосов, смехом и музыкой, пробивавшейся из наушников плееров. В этот вечерний час пик в вагон метро набилось немало народу. Счастливчики, которым удалось раздобыть сидячие места, читали, дремали, разглядывали нависшие над ними животы. Покачиваясь в такт вагону, переговариваясь между собой, держались за поручни неудачники, опоздавшие занять свободные места.
Парочка слегка подвыпивших граждан вполне интеллигентного вида пыталась изобразить адекватность, причём один довольно громко комментировал политические события, а другой сосредоточенно вглядывался в газету, которую держал вверх тормашками.
Импозантный кавказец средних лет более того, чем этого требовала теснота, притирался к красивой блондинке, глядя на которую невольно возникал вопрос: «Что она делает в метро? Такие на мерседесах разъезжают?». А девушке некуда было отодвинуться, и она злобно взирала то себе под ноги на большие клетчатые сумки, то на двух их хозяек, голоса которых выделялись на фоне общего шума южными интонациями.
Всё было как всегда – обычный весенний вечер 21 мая 2012 года. Разве что в этот день было солнечное затмение, но его в Москве, сияющей огнями иллюминации и рекламы, никто даже не заметил.
Только что всё было как всегда, и вдруг всё переменилось!
Некоторые потом вспоминали, что на какой-то миг почувствовали головокружение. Другие обратили внимание на туман в глазах, и на то, что неожиданно перестали понимать то, что читали. Пожилой армянин, переживший землетрясение, разрушившее Спитак, сравнивал свои ощущения с теми, что были в момент первого толчка. Но это уже было потом…
А сейчас за окном бушевала стихия. И вагон уже раскачивало не движение, а порывы ветра, неистовствующего снаружи. Струи воды обрушивались на крышу, били в стёкла, просачиваясь в вагон. Свет погас, но всполохи молний непрерывно бросали на испуганные лица людей плевки зловещего пламени, а раскаты грома заглушали прокатывающийся волной визг женщин. Всё напоминало какую-то феерию из фильма ужасов. Одна из пассажирок потом вспоминала, что подобное видела в Голливуде, на специально построенном аттракционе, моделировавшем всемирную катастрофу. Тогда она, хотя и понимала, что находится в выставочном павильоне, в центре цивилизации, как и многие, тоже визжала, но скорее от восторга и эмоций, чем со страха. Теперь же всё было более чем серьёзно. Ужас охватил даже самых стойких и бесстрашных из этих людей. У некоторых не выдерживали нервы: кто-то пребывал в спасительном обмороке, кто-то, наоборот, проявлял активность, настойчиво бился в закрытые двери, кто-то громко причитал – и паника приобретала всё больший размах. Далеко не все способны спокойно рассуждать и мыслить в подобной обстановке.
Вдруг зычный голос, в котором чувствовались начальственные нотки привыкшего командовать человека, перекрыл шум голосов и вой ветра:
– Молчать! Прекратить истерику!
Над
