мир «зеленая маска»…
– Скучно, – поморщилась Алька, – все эти сектанты долдонят одно и тоже: Страшный Суд, конец, гибель… тошнит уже!
– Не скажи, выводы здесь оригинальные. Никаких призывов очиститься и покаяться, наоборот: «Осознав происходящее, мы затрудняемся назвать Бога любящим и всеблагим. Нет смысла надеяться на его жалость. Так что же, опустить руки и покорно ждать конца? Мы говорим – НЕТ! (Коментарий Альки: «Ух ты, сволочь!») Сотворив нас по образу и подобию своему, он имел неосторожность дать нам свободу воли. Первые люди на Земле уже были бунтарями! Но в чем состоял их бунт? Против злобной мощи Бога они были бессильны с голыми руками; бессильны и мы с ядерными ракетами! Адам и Ева, гордые, как сам Бог, выбрали изгнание и смерть. Будем же горды и мы. Он гонит нас в свой рабский рай, истребляя миллионами, – уйдем из его рук, отобрав свои жизни по собственной воле!»
– А что? – сказала Алька, подумав и выпустив струю дыма в облупленный потолок. – Достает. Неглупые мужики… чья там подпись?
– Носители Света. Есть контактный телефон.
– Молодцы Носители! Когда мне было лет пятнадцать, я была гадкий утенок… не возражать, вся морда была в прыщах, как огурец… писала безумные стихи и всерьез думала: вот, доживу где-нибудь до сорока, уйду подальше в лес и выпью яду. И теперь иногда об этом подумываю…
– Ну, это ты зря!
Жестянкой продребезжал звонок. Алька нехотя выбросила окурок: «Ну все, зверушка, пойдем ломать своего Шекспира!» Проходя мимо зеркала, еще раз оглядела себя, поправила пшеничную челку: ничего себе! Хоть и не вырос лебедь из гадкого утенка, но, право, нос так французисто вздернут и дерзко искристы янтарные глаза, что порой собою залюбуешься.
Дневной воскресный спектакль начался, хотя в зале сидело не более двух десятков человек. Впрочем, действо предназначалось для одного, самого главного в славном городе Городище и окрестностях. Он-то, пан Хоменко, районный представитель Президента и командир ополчения, в последнее время благоволивший к христианству, и заказал гастроли «Вифлеема». Кроме свиты хозяина района, в зале торчало с полдюжины подростков, готовых всю жизнь провести в сплошной ржачке и заранее гыгыкавших, да сидели одинокие старушки, не знавшие, куда девать время.
Уже готовая играть, кутаясь в синее покрывало, смотрела Алька в щель занавеса на сановного толстяка с лохматыми бровями. Хоменко и его спутники щеголяли земноводно-пятнистыми комбинезонами – новый стиль руководящих работников, фронтовая скромность. «С таким пузом тебе как раз на фронт!» Алька вспомнила все, что ей успели насплетничать на владыку Городища. Лет двадцать назад – диссидент из диссидентов, правозащитник, «узник совести», после падения прежней власти вдруг оказался народным героем, победителем… и такого испытания не выдержал. Избранный разом во все советы, вплоть до Верховного, прессою захваленный, телевидением избалованный, бедняга Хоменко поверил в свою исключительность
