недель спустя на лужайке у фермы появился большой бурый мусоровоз. Человек в спецовке выбрасывал вещи. Ночью мальчики перерыли всё, все вещи, что определяли собой Хейлов. Они открыли мамины консервы и ели мясистые сладкие персики и маслянистые красные перцы, с пальцев капал сок. Они нашли отцовские рыболовные снасти и болотные сапоги, футбольные награды Уэйда, старые мелки Коула еще времен садика, бутоньерку Эдди, а еще повсюду были открытки ко дню рождения, маски на Хэллоуин и мраморные шарики. Все эти вещи ничего не значили для постороннего, но для него и его братьев служили доказательством, что их семья существовала и когда-то была счастлива, что они разводили коров, чье вкусное молоко разливали в бутылки и доставляли по всей округе. Благодаря им у людей было молоко к завтраку, а летом – кукуруза с маслом, солью и перцем. «Если это не повод для гордости, – думал он, – то что вообще может быть таким поводом?»
Наконец зима подошла к концу, и мир вокруг стал цветным, люди вышли в сады, чинили изгороди. Лошади лягались задними ногами, словно вспоминая, как ими пользоваться. Коул был занят в школе. Он складывал листочки с контрольными, убирал в карман, а потом показывал дяде, предварительно разгладив ладонью, и там обычно стоял высший балл, накарябанный красной ручкой, словно кто-то осторожно сделал вывод и с сожалением его озвучил. В целом он неплохо справлялся, но не мог не думать о доме и ферме и вспоминать, как мама проходила мимо окон, текучая, словно вода.
В мае вернулись отцовские птицы и сели на коровник – все те же три сокола, которые возвращались каждый год с наступлением теплой погоды. Отец вырастил их. Он держал в погребе крыс, чтобы кормить птенцов, но крысы иногда удирали, и мама вскакивала на стул и кричала, а все остальные бегали по дому, пытаясь поймать зверьков. «В этом мире мало на что можно положиться», – как-то сказал ему отец, но эти птицы возвращались каждый год.
Неизменно весной, когда на яблонях появляются розовые почки, можно выходить без пальто, а воздух пахнет мамиными духами, отец выходил в поле в армейских перчатках и раскидывал руки, словно распятый. Птица на миг опускалась к нему на руку, хлопала крыльями и снова улетала.
«Великолепные создания», – думал он, глядя, как они сидят на крыше. Они чуть приподняли коричневые крылья, словно в приветствии, постукивая когтями по ржавому листовому железу. Коул подумал – интересно, видели ли они отца на небе? Может, они принесли весть от него?
– Эй, птицы! – крикнул он. Они снова захлопали крыльями, и он понял, что им нужно, раскинул руки и стал ждать, недвижный, будто пугало. Птицы нерешительно потоптались на краю, потом самая большая слетела вниз и опустилась ему на предплечье. Он удивился, какая она тяжелая, и невольно сделал шаг назад. Острые желтые когти разорвали рукав рубашки и поранили кожу.
– Тише, – сказал Эдди, подходя сзади.
Сокол красиво распушился. Рука Коула дрогнула под его тяжестью, было больно, но
