сейчас происходит.
– Да, что же это такое? – бормотал он. – Привидилось? Я с ума сошел? Просто так убил людей? Анечка!
Порфирий метнулся в сени и сразу за дверью наткнулся на детскую фигурку. Он схватил девочку и закричал:
– Анечка! Ты жива? Ты в порядке?
– Да, – негромко ответила та.
– Господи! Слава тебе господи!
С девочкой на руках он бросился в избу. Поставил дочку возле стола и повернул к свету. И снова упал на колени. Нет, бог не простил его – глаза девочки хоть и потеряли немного ту яркую, светящуюся белизну, но остались нечеловеческими. Он потянулся руками к лицу девочки, словно желая прикрыть эти страшные глаза, но на полпути опустил руку. Апатия снова вернулась к нему. Все зря. Ничего сделать нельзя. Он поднялся и опять уселся на табурет у печки.
Девочка даже не шелохнулась. Так и стояла, как он поставил.
– Доча, это ты? – ему все-таки не хотелось верить.
– Да, я.
Однако в этот раз даже родной, настоящий голос Анечки, не обманул охотника. Он собрался с силами и спросил:
– А ты, дьявол, ты тоже здесь?
– Да.
Голос девочки не дрогнул и не изменился. Такой же родной голос Анечки. Порфирий горько усмехнулся:
– И что мне с тобой теперь делать?
– Ничего не надо делать, – серьезно ответила девочка. – Мы теперь всегда будем такие.
– Кто мы? – быстро переспросил охотник.
– Я и все остальные тела.
– Что?! Какие тела?
– Леша, Иван, Сережа, тетя Валя, Гриша, дядя Григорий…
Так же спокойно начала перечислять дочка.
– Стой! – закричал Порфирий: – Вы что – теперь все? У всей деревни души забрали?
– Можно сказать и так, – согласилась девочка. И тут же добавила: – Папа, ты не о том думаешь. Тебе надо просто согласиться и принять. Тогда все сразу станет хорошо. И ты все поймешь.
«Вот оно! – озарило Порфирия. – Ничего никуда не исчезло. Главный демон ушел, но передал свое дело подручным. И что мне теперь делать?» О том, чтобы согласиться и добровольно продать душу, теперь речи не было. Он был готов отдать её только за душу дочки. Только если бы она снова стала собой. Но лукавый обманул. Ушел и ничего не сделал. Так, что ничего не будет. Это он решил твердо. И он уже даже придумал, как уйдет. Сделает так, чтобы даже после смерти дьявол не смог попользоваться его телом.
– Доча, а ты помнишь, как мы жили до этого, ты я и мама?
– Да, помню.
– Тебе было лучше, чем сейчас?
– Не знаю. Было по-другому.
Он сидел, смотрел на свою кровиночку, ставшую вмиг чужой, и понемногу приходил в себя. Приступ самого жестокого отчаяния миновал, и деятельная натура охотника брала свое. Раз уж нельзя ничего вернуть назад, надо в настоящем сделать так, чтобы хоть немного облегчить участь односельчан. Ведь
