улыбнулась Сентимат. – В вашем обществе воин не может позволить себе наравне общаться с женщиной-простолюдинкой, тем более – спрашивать её совета. Ещё я из рода Рамессидов, а мой муж – истинный гражданин Та Мери.
– Думаете, командир не доверяет вам? – спросил Кеми.
– Да индюк он напыщенный, вот и всё! – прогремел Аха.
– Вот уж кого забыли спросить! – усмехнулся Кеми. – Братец точит на него зуб. Наверное, сам хочет покомандовать отрядом.
– Ничего я не хочу, просто нутром чую трусов. Он беспокоится только о своей шкуре. – Оправдался здоровяк. – Я знавал таких командиров во время службы, когда ещё юнцом был. Строят из себя невесть кого, а как беда приходит, сразу хвосты поджимают и бегут, куда глаза глядят.
– В Долине Вечности бегство от себау не считалось трусостью. – Сказала Сентимат. – Спасение жизни иногда важнее безрассудной храбрости. Господина Джедефхора можно понять.
– Понять может и можно, – опустошил очередную кружку пива Аха, – Да только уважения к нему не прибавится. Пойду, посмотрю, как там раненные, не нужна ли кому помощь.
– Я с тобой, братишка, – вскочил Кеми. – Спасибо за угощение, госпожа Сентимат, и спокойной вам ночи.
– Спокойной ночи, – попрощалась женщина.
– Эй, малец! До завтра! – пробасил Аха.
– До завтра, Аха! До завтра, Кеми! – отвлёкся от изучения содержимого своей сумки Анху.
– Так, – потёрла руки Сентимат и подозвала сына, стоило гостям покинуть шатёр. – Ты же совсем ничего не ел с полудня, милый. Иди сюда.
– Я не голоден, мама, – ответил Анху, – я поел кофейных зёрен. Можешь мне помочь?
Мальчик достал из деревянного тубуса чистый свиток папируса, кварцитовую чернильницу в форме уточки, что подарил ему Медути, и коробочку с письменными палочками.
– Хочу рассказать Нахтамону о том, что случилось с нами, – протянул матери письменные принадлежности Анху. – Вот же он удивится, когда узнает, с какими чудищами мы повстречались!
– Да, думаю, ему будет полезно узнать, – согласилась Сентимат. – Садись рядом. Будешь смотреть, как я пишу, и запоминать.
Женщина положила свитки на колени и окунула палочку в чернильницу. Анху прильнул к матери и внимательно наблюдал, как она выводит иероглифы.
«Письмо наследному принцу, Владыке Юга и Севера, Нахтамону, да будет он жив, невредим и здоров, от Анху»
– Ох, сколько же времени прошло? – вздохнула Сентимат.
– Три недели и четыре дня, – Анху взглянул на мать своими большими глазами, будто удивился, что она не помнит, сколько дней в пути отряд.
– Точно, – ответила она и записала дату, словно профессиональный писец.
«Год две тысячи пятьсот тринадцатый эры Ухем Месут. День пятый четвёртого месяца сезона Ахет».
Дождь снаружи забарабанил
