и прожил всю взрослую жизнь в Ленинграде. Закончил свою жизнь Владимир Иванович в блокаду: умер от голода. Со временем я познакомился с обрывками той нити, которая связывала наш ленинградский дом с Майкопом: увидел фотографии и письма родственников-макопчан, подержал в руках фотографии из архивов родни, подтверждающие наши майкопские корни.
Потом пришел интерес к личному дневнику, я записывал в общей тетради, что со мной происходило сегодня. Познакомился с блокадным дневником своей тети Ирины Морозовой, оцифровал его. После обнаружения архива Морозовой в мои руки попали письма, довоенные и времен войны, пришедшие из Майкопа. Войдя во вкус семейной истории, зафиксированной человеческой рукой, я, тесно общаясь с мамой и бабушкой, записывал эпизоды их воспоминаний, что время от времени открываются человеку в бездонном сундуке памяти.
Семнадцать лет назад вышла в свет книга о Саблиных, моем роде по отцовской линии, которую подготовила двоюродная сестра Вера Саблина. Проделав на этом пути титаническую работу, собрав родню из многих городов страны.
Когда ко мне пришел опыт журналистской и литературной работы, я почувствовал, что надо как следует изучить историю рода по матери и зафиксировать обрывочные знания, составив о нем книгу. Последовали поездки в Майкоп, Краснодар, запросы в архивы, поиск в интернете.
Зачем все это нужно?
Как пишет американский психолог Михай Чиксентмихайи, «хранение в памяти длинного списка предков, уходящего на десяток поколений в прошлое, особенно радостно потому, что так человек удовлетворяет потребность найти свое место в нескончаемом жизненном потоке. Вспоминание ушедших родственников помещает его в цепь, начавшуюся в таинственном прошлом и уходящую в непостижимое будущее».
Академик Д.С.Лихачев называл привязанность к своей семье, своему дому, селу, городу, стране нравственной оседлостью. Привязанность к данным понятиям является признаком нравственного человека. Именно так рождается чувство Родины, стержень общественного сознания, которое соединяет людей и держит народ. Ну, а как можно любить что-то, не зная этого?
В прошлые века знание и уважение к своим предкам в семье формировалось во многом религиозным чувством. Ребенок, познав грамоту, заводил книжечку-помянник, куда вносил даты жизни и смерти предков и родственников для поминания их во время вечерней молитвы.
Конечно, я не буду вспоминать о деде, о ком-либо из предков каждую секунду, и даже в текучке будней каждый день не буду этого делать. Но нравственные уроки его жизни и биографии помогут мне на поворотах судьбы, в тяжелые моменты, когда потребуется решать и выбирать, положа руку на сердце.
При подготовке книги использованы государственные архивы Краснодарского края, Республики Адыгея, Ростовской. Московской, Рязанской областей, фонды Российского государственного архива ВМФ и ЦА МО (архив ВМФ, г.Гатчина). Неоценимые источник – дневники Ирины Владимировны Морозовой и ее сестры Людмилы Владимировны Саблиной, воспоминания Агриппины Ивановны Морозовой, Людмилы Владимировны Саблиной, Натальи Владимировны Новицкой, письма Майи Шапошниковой и Бориса Хвастунова. Я благодарен четвероюродному брату Петру Косинскому и семье Канаян за предоставление материалов по истории рода и за постоянную поддержку в ходе поисков.
Родное село на Оке
Село Белоомут лежит в 160 километрах на юго-восток от Москвы, на левом берегу Оки. Река здесь является границей Леса и Лесостепи, по которой проходил рубеж защиты от набегов кочевников на Московское княжество. На восток, по левому берегу – Мещера, обширная низменность, занятая лесами, лугами, болотами, которая в весеннее время надолго затапливается бескрайним половодьем. Село лежит на песчаных буграх, но правый, западный берег все же выше, как и на всех реках.
Белоомут впервые упоминается в XV веке. За 1497 годом во вкладной книге Солотчинского монастыря записано: «Лета 7005 года в. кн. Федор Васильевич рязанский придал в дом пречистыя Богородицы на Солотчю к Григорьевскому селу уезд борть с белоомутцкими бортники от речки от Пилиса по Переделец и Чернятин-скую депрь …» К 20-м годам XVII века это крупное село, в нем крестьянских, рыболовных, бобыльских и вдовий 145 дворов, людей в них 148 человек.
В 80-х годах XVI века крестьяне села были включены в дворцовое хозяйство в качестве царских рыбаков: жалованная грамота об этом была выдана правительством царя Федора Ивановича в 1585 году. Она закрепила за белоомутскими рыбаками совместно с рыбаками соседних сел Ловцы и Любичи право монопольного лова в Оке от впадения Цны до Терехова монастыря, что за Старой Рязанью. Рыбаки делили речные владения на небольшие промысловые участки, каждый для артели, включавшей 15–20 человек.
Этими участками пользовались многие годы, почему связи рыбаков со своими участками и товарищами по артели значили больше, чем общесельские. Оттого в Белоомуте до начала XX века не отмечали престольных праздников. Улов шел в уплату царского оброка. В начале XVII века рыбаки должны были за год доставлять
