провозглашала: неповторимый вкус. И среды и ужины состояли из писем и ответов на письма. Соль и перец добавляйте по вкусу. А еще к пельменям бесплатные газеты объявлений в этой «Радости» в пакет вкладывали. Как когда-то в России, где у пельменей был действительно неповторимый вкус. В одну из пятниц я вычитал в этой бесплатной газете: ученые выяснили, откуда могли появиться легенды о морских чудовищах. За огромных змеев, ящеров с длинной шеей и других монстров моряки могут принимать эрегированные пенисы лежащих на спине китов.
Если вдруг кто-то не понял, то перевожу с русского на русский: мир упорно посылает нас на хуй, но мы продолжаем фантазировать. Верить в Бога и в неповторимый вкус магазинных пельменей. В радость. В сеть русских магазинов и вообще в радость. Ну это как моя бабушка верила, что Ромео и Джульетта не могут умереть.
Майя через алеф
Как говорил тот ненормальный таксист из Питера, нормальных людей не бывает. Еще меньше, чем не бывает, нормальных в шесть пятнадцать утра. Нормальные люди в это время спят, спал и я, притворяясь нормальным; рядом спала Даша, вернее, мне снилось, что Даша спит рядом, и я не хотел ее никуда и ни за что отпускать, я обещал Володе Бурдину, что н-н-никогда и н-н-ни за что ее не отпущу, а Бодров обещал мне, что я с ней обязательно встречусь; вот мне и снилось, что она рядом; нормальный сон ненормального человека, и только ненормальный может мешать такому сну, трезвоня в дверь в шесть пятнадцать утра. Да еще в шабат.
Я открыл глаза и уставился на шабат. Шабат, в свою очередь, уставился на меня. Пока мы играли с ним в глазелки, в дверь продолжали звонить, подтверждая, что нормальных людей не бывает. Ненормальные начали стучать в дверь. Стук, копыта, всадники, Апокалипсис – простроил логическую цепочку мой непроснувшийся мозг. «Блядь», – сказал непроснувшийся я и моргнул. «Продул, – захлопал в ладоши шабат, – проигравший открывает». Пришлось встать с кровати и проснуться.
Кстати, когда ты затеешь этот твой апокалипсис, то пусть его начало сыграет Дживан Гаспарян. Я помню, что у тебя там в ТЗ труба прописана, но поверь – никто другой не справится. Под звуки старой абрикосовой дудочки Гаспаряна Христос прошел «Последнее искушение» Мартина Скорсезе, а потом еще разок поднялся на Голгофу у Мела Гибсона. Гладиатор Рассела Кроу любил и сражался под дудук Дживана Гаспаряна. Говорят, что даже ты откликался на его звуки. Но тут не уверен. Не в Гаспаряне, естественно, – в тебе. Ну потому что если бы ты его послушал – не было бы всей этой херни. Но если уж кто-то и может тебя оправдать – и за апокалипсис, и за это мое пробуждение в шесть пятнадцать утра в шабат, – то только Дживан Гаспарян.
Но в тот шабат дудука не было. А вот апокалипсис был. Прямо за дверью моей полуторакомнатной квартиры на Дорот Ришоним, 5. Апокалипсис и два его всадника – Илья и девушка. Всадник Илья был пьян, лица на нем не было. У второго всадника лицо было. Симпатичное, даже красивое. Бледное, с кровавым подбоем губ и ресницами до подбородка. «Майя, – представилась она сквозь ресницы, – через алеф. – И повторила, как будто записывала
