вились к предстоящему событию!»
Его удивление быстро сменилось пониманием – это всего лишь фотолюминесцентное покрытие, он слышал о таком. Днём такие шторки защищают и накапливают солнечную энергию, а ночью ее отдают. Книгу толком не почитаешь, но всё лучше, чем сидеть в темноте. Андрею сейчас вспомнились слова пожилого профессора при их расставании:
– Всё наладится, друг мой. Что только человечество на своём веку не переживало: и землетрясения, и потопы, и оледенения. Всё ему нипочем, и эту напасть мы переживём, надо только верить в лучшее, – он добавил ещё несколько слов, поселив в душу Андрея надежду.
***
Неделю назад.
Лето подкралось незаметно. Слабо знакомый с интригами, царящими в трудовых коллективах, Андрей упустил шанс отгулять свой отпуск, как все нормальные люди.– Я никуда не полечу, – решительно заявил он руководителю.
– Родной, а кто тебя спрашивает? Трудовой кодекс у нас для всех един. Положено тебе отдыхать по графику в июне, ты и поедешь отдыхать в июне.
– Я и не возражаю, что поеду, но не полечу, ‒ уцепился Андрей за слово.
Трудовой кодекс он чтил, но на очередной отпуск имел свои планы, которые как он только что понял, никак не стыковались с планом начальника. Загородные владения Андрея в ста километрах от Москвы давно требовали ухода, и именно им он стремился посвятить положенные ему по закону дни.
Новость руководства сильно ошарашила Андрея, его грандиозные задумки по обустройству дачи рушились под ударами мощного авторитета начальника так, как сокрушала трёхтонная чугунная баба ветхие кирпичные дома. А он так хотел поменять солнечные батареи старого образца на новые! Тем более что половину их стоимости сейчас оплачивало государство, почти что халява, грех не воспользоваться. Опять же сезонные посадки в огороде. Два года подряд Андрей не успевал этого вовремя сделать. У соседей уже вызревают дыни и арбузы, а он только проращивает семена. Что уж тут говорить о долгосрочной перспективе – персиковых деревьях и винограде! По поводу арбузов он особо не переживал: соседи принесут с благодарностью, что взял. Мама рассказывала, что раньше так поступали дачники с переизбытком выращенных кабачков и огурцов.
«Дьявол, она точно не одобрит моего отъезда! Скажет, что смалодушничал и дезертировал с поля брани за урожай. Она до сих пор не смирилась с тем, что находиться в том месте, куда меня сегодня отправляют, абсолютно не комильфо».
– И вообще, меня тогда не было на работе, когда распределялись путёвки. Может, я на лыжах кататься хочу? В горы хочу! На Эльбрус, – предпринял Андрей очередную попытку увильнуть.
Сотрудники в офисе смущённо опустили глаза. Они помнили, как их организацию обязали взять эту треклятую путёвку на июнь и где в это время находился Андрей. Не совсем честное с их стороны решение, но иного выхода никто тогда не видел.
– Ну, знаешь, из-за одного тебя не должен страдать весь наш коллектив! Если мы не освоим эту путёвку на санитарно-курортное лечение в Сочи, нам на осенне-зимний период могут целых три урезать, а то и вовсе не дадут. Прекрати канючить, ты же здоровый и сильный парень! Ко всему прочему холостой.
– Бери, Андрюха, тебе же не на Гавайи и не на Фиджи предлагают, – загалдели со всех сторон сотрудники.
– Что я – смертник на Фиджи ехать? – вяло отреагировал Андрей на беззлобные шутки друзей. Пятьдесят градусов ‒ это верхний критический предел организма, выше которого его метаболизм обычно переходил в галоп: учащалось дыхание, а об интенсивном потоотделении и сердцебиении говорить нечего. Ничего не поделаешь, за плечами Андрея не было тысячелетий естественного отбора, в процессе которого при таких условиях выживали сильнейшие.
Он взъерошил свою густую шевелюру, начавшую потеть от переживаний, и посильнее включил вентилятор. Конец мая, а жара уже тут как тут. Ещё эта чёртова экономия электричества, позволяющая включать кондиционирование воздуха только при максимальной температуре в рабочем помещении. А сейчас только тридцать.
– С департаментом социальной защиты населения не шутят, – продолжат твердить начальник, как будто вбивая гвозди в гроб Андрея. Его он решил додавить, во что бы то ни стало. – Тем более, ты в нашем коллективе самый молодой и предыдущий свой отпуск отгулял зимой, в самый высокий сезон. Поскромнее надо быть!
– Гады вы! Что я буду там делать? – уже менее агрессивно начала рассуждать вслух жертва произвола. – Целыми днями дрыхнуть в номере под кондиционером? К морю же из-за угрозы солнечных ожогов не сходишь, только после заката при свете прожекторов. А если я утону?
Последняя фраза родила в их дружном коллективе массу шуток. Конечно, об Андрее в таком разрезе никто не думал, но свои слова всегда требуется взвешивать. Сам виноват.
– Почему сразу дрыхнуть? – шеф перестал улыбаться шуткам, сыпавшимся со всех сторон,
