Это красное железо, или хорасан, как его на чужбине называют. Очень дорогой. Но лучше подкопить, и пусть кузнецы клинок тебе сделают. На деймосов действует, как серебро, а по прочности – как дамасская сталь.
Я собрал пять камушков в пепле, потом закопался в подтопленный снег и нашел еще три, покрупнее. Ну, на перочинный ножик должно хватить, а там посмотрим.
Заночевали мы в «буханке». Как ни хотелось мне ехать дальше, но Степка и караван бросать отказывался, и нас отпускать не хотел. И Захар оторвался по полной – на месте срубил три тысячи за охрану, и скидку в полцены на ближайшие пять лет выбил.
На рассвете помогли Степке собрать все тела и загрузить в кузов одного из фургонов, перетаскали вещи из грузовика Митрича и, по сути, переукомплектовали весь караван. А там уже появился патруль.
Два суровых охотника с шевронами Кузнецкой городской управы приехали на местном аналоге снегохода – этакие небольшие сани с гусеницами. Довольно сухо, будто каждый день у них такое, расспросили нас, предварительно считав специальным кристаллом наши жетоны.
Потом прогулялись до полянки с облезлыми деревьями, что-то там отметили и полезли в фургон проверять покойников на случай каких-либо остаточных явлений или хоть какого-то намека на ледяных ходоков. И, ничего не найдя, сказали, что больше нас не задерживают, а все данные будут переданы в Орден.
Потом младшего охотника оставили охранять караван, а старший вместе со Степкой умчал в сторону Перехляя. И мы, наконец, почесали дальше по маршруту.
Исаевский карьер впечатлял своим размахом. Холмы, ямы, старые выработки, ветхие лачуги, какие-то вышки, даже кусок железной дороги, уходящий в темный тоннель куда-то под землю – все это началось километров за десять до так называемого шахтерского городка, где сейчас организовали новое поселение и откуда руководили работами.
Мы трижды тормозили на дороге встречные телеги и спрашивали, куда же нам ехать. И каждый раз смотрели, как мужики машут рукой куда-то вдаль, и слышали в ответ: «Да, туды, ехай еще и ехай, еще три версты».
Первый раз в этом мире я начал испытывать какую-то странную тоску и безнадегу. Серо-белые пейзажи из камня, снега и грязи, такие же серые, состарившиеся деревянные постройки – все это создавало эффект легкого постапокалипсиса с заброшкой из Российской глубинки.
Но жизнь в какой-то мере присутствовала. Суетились какие-то серые, запыленные люди возле старых, давно заброшенных шахт. Катались мужики на телегах, в основном груженых обычными дровами. Лениво прогуливался патруль, но не орденских охотников, а каких-то местных уголовников.
Чуть получше стало, когда мы наконец увидели новый городок. Мы выехали на пригорок, и перед нами открылся вид на свеженькие, еще светлые домики. Опять же, не «Москва-Сити», но уже почти Дикий Запад на заре освоения. Даже вывеска «Трактиръ» была, плюс небольшая церквушка, белое здание с красным крестом, еще какие-то постройки, может, офисные, а может, и жилые. Светилась витрина целого одного
