ей. Было что-то до щемящего сердца приятное в мысли, что для нее я стал оплотом и спасением. Только глупо было ждать благодарности. И верить в ее безгрешность тоже было глупо.
Надо было дать ей умереть.
И все-таки в ту ночь это казалось самым правильным. Остановить ее, посадить в машину, привезти домой, согреть… До последнего я не думал, что произойдет что-то большее. Что она залезет на меня, начнет раздевать, касаясь моей кожи холодными пальцами. Что эти прикосновения будут приятны, а потом я буду только о них и думать.
Она как-то сразу заставила меня собой восторгаться. Казалось, она совсем не прикладывала для этого усилий. Ей стоило просто держаться со мной отчужденно и настороженно, чтобы мне захотелось заставить ее передумать. Показать, что глупо меня бояться. Меня никто не боялся – меня все любили.
Она не знала, кто я, значит, пошла со мной… просто из-за меня. Конечно, глупо было так думать. А я в это поверил. Она сразу все поняла по моим вещам, по машине, часам, квартире. Она была даже хуже тех фальшивых людей, которые окружали меня всю жизнь. В отличии от них она совершенно не стеснялась и не видела ничего дурного в том, чтобы лестью и неискренней лаской добиться материальной выгоды. Она сумела провернуть все так, что я не заметил в ней эту ужасающую жадность, хотя подсказок она неосознанно дала целую кучу.
Но это было потом. А сперва она словно специально не проявляла ко мне интерес. Все, о чем со мной говорила, и что делала, в первую очередь интересовало ее саму. Я так не привык. Всегда было наоборот. Мне угождают, а я скучаю. А с ней наоборот. Это интриговало. Будоражило. Возбуждало. Вот и все, что потребовалось, чтобы обвести меня вокруг пальца.
На самом деле я себя не винил. Влюбился – с кем не бывало? Ужасно было лишь то, что так это затянул. Что ослеп и слишком долго не мог разглядеть ее истинную сущность. А ведь это было легко сделать еще в то утро…
Хлопнула дверь – я проснулся. Мне казалось, что это дверь в спальню, а не входная. Я никак не ожидал, что она сбежит с утра. Вот и не спешил вставать. Был один из немногих в моей рутине выходных, да еще в такой приятной компании. Несмотря на отлаженный режим, я не хотел подниматься. Давно так не пил. Да и вчера выдалось непростым. Наутро дождь лил – давление упало. Простыни еще хранили ее тепло и запах.
Наверное, я снова ненадолго заснул. А как очнулся, понял, что она слишком долго не возвращается.
Я поднялся и глубоко вздохнул. Комнату стоило проветрить. А открыв окно, я понял, что доселе в квартире было слишком тихо. Теперь ее заполнил шум дождя. А ведь если бы она копошилась на кухне, я бы ее услышал. Тогда ясно стало – она ушла. Не будет перегретого кофе, жареной на масле еды, моей рубашки на чужом теле, и заглядываний в глаза, в которых читается надежда и ожидание.
Это было так удивительно, что я даже расстроился. И правда ушла. Даже не попрощалась. Дверь, наверное, открытой оставила.
Я подошел и проверил замок. И правда открыто. Щелкнув ключом, я развернулся, чтобы пройти к кухне. А потом снова обернулся, потому что понял – чего-то не хватает. Мне не нужно было долго смотреть на полочку перед входом, чтобы все осознать. Вещей у меня было немного, а те, что были, я очень любил. Поэтому не мог не подумать о часах. Их не было там, где я их оставил.
Она украла часы. Не для того, чтобы я ее нашел. Она хотела получить за них деньги. Хорошо, что я не думал о ней сразу так уж хорошо – иначе бы и не нашел ни ее, ни часов. Быстро понял, что она их в ломбард сдаст, значит, нужно попросить своих людей понаблюдать за точками. Блядь, она вообще не представляла, с кем связалась. В Крамольске я могу все. Так что лучше меня не выводить.
И все же мне казалось, что она втайне, сама того не сознавая, забрала частичку меня, чтобы еще раз со мной встретиться.
Так оно было или не так я не понял, даже когда… ну, похитил ее, получается. Честно, мне за это не стыдно. Я считаю, что к людям надо относиться так, как они относятся к тебе. Она украла у меня вещь? Значит, я могу украсть ее.
Уже тогда в машине на трассе я хотела увидеть, что она обрадована моим рвением снова ее увидеть. Но она держалась скованно. И ее губы не были пытливыми. Она сильно сдерживалась, хотя я пыталась ее раззадорить. Это интриговало. Это убедило меня – этого человека я хочу узнать лучше. Наверное, я влюбился уже тогда. Нет, не тогда. Раньше. Еще в нашу первую ночь, когда она лежала на полу в моей гостиной и что-то болтала. Ее волосы ртутью растеклись по ковру. Честно говоря, я ее совсем не слушал. Мне интереснее было скользить взглядом по ее голой коже на ключицах, животе, руках. Она касалась себя там, где мгновение назад ее трогал мой взгляд. Словно могла следить за моими мыслями. Это немного пугало. А еще я думал…
Она не такая как все. Она гораздо хуже. Но последнее я понял слишком поздно.
А потом я предложил ей работу. В «Эмпирее»! Это было словно позвать незнакомца домой, и еще услуживать ему.
– Думаешь,
