наверно, не проканает…» Сообразив, что почти засыпает, Лёша решительной рукой набрал Королькова.
Удивительно, но тот почему-то не спал. Двадцать семь лет были знакомы Лёша и Саша, и никак Румянцев не мог ни понять, ни поверить, что у человека может быть бессонница. С его другом Корольковым она иногда случалась, нечасто, но все-таки, и всякий раз этот факт вызывал первобытное изумление Алексея Николаевича.
– Ну не сплю я, не сплю! – шепотом заорал в трубку Саша. – Чего тебе?
– Саня, тут такое дело…
Выслушав рассказ друга, Саша воскликнул:
– Так, давай заезжай за мной. Вместе поедем твоего маньяка ловить!
– Сань, да не ловить! – Лёша был уверен, что про бессонницу доцент Корольков врет из человеколюбия, а на самом деле никак не может проснуться. – Бормашину надо выдать со склада.
– Да понял я! Говорю же, не сплю, – все так же, шепотом, продолжал Саша. – Заезжай, я пока договор распечатаю. Заполним от руки.
Фары Лёшиного внедорожника осветили ворота бывшей «гармонной фабрики». Место было глухое, поскольку ближайшие дома загородил появившийся здесь в нулевых гаражный комплекс. В окошке проходной мерцал экран телевизора.
– Хорошо, что пацаны не спят, – почему-то шепотом сказал Саша.
– Угу… – доценту Румянцеву тоже было некомфортно в этой ночной тишине и темноте. Он еще хотел спросить у Саши, с собой ли у него тот нож с наборной ручкой, подаренный давным-давно зэком, коего они не отпустили к праотцам – мужика привезли к ним с десятью ножевыми. Однако не успел: к воротам подъезжала еще одна машина.
– Вот он! – снова прошептал Корольков, будто они и вправду караулили маньяка.
Уже от одного его хриплого шепота Лёше стало не по себе.
Машинка оказалась совсем небольшой – это был миниатюрный девчачий «витц» небесно-голубого, как успели разглядеть в свете фар доценты, цвета. Автомобильчик остановился, и из него стала вылезать огромная бесформенная фигура, отдаленно напоминающая человеческую.
– Матерь божья, что это? – в ужасе прошептал Лёша.
В ответ Корольков только молча сглотнул, потому что у него внезапно пересохло в горле. Однако фигура, окончательно распрямившись, оказалась просто очень крупным мужиком в каком-то то ли балахоне, то ли дождевике. «А! Плащ-палатка!» – догадался Лёша.
Они вышли из машины, и мужик радостно воскликнул:
– Здрассьти! Я за бормашиночкой!
– Добрый… э-э-э… вечер, – ответил вежливый Корольков.
Лёша же посчитал иначе:
– Доброе утро! – сказал он одновременно с Сашей.
Однако нечто до боли знакомое прозвучало в этой его «бормашиночке», подумали одновременно Корольков с Румянцевым, и, подойдя поближе, узнали в бесформенной фигуре Васю Пятакова – проктолога из сорок третьей больницы. Вася был их ровесником, но с ними не учился – он переехал
