Ненасытная утроба.
– Почему ненасытная, – подумал Канис, делая вид, что он спит, – я наелся хорошо. Жаль заначку рассекретили, все равно её в его же миску и положила. Брезгует сыночком.
Тем временем хозяйка пришла в себя, надела куртку, сапоги, взяла в руки поводок:
– Пошли гулять, ворюга.
Канис нехотя поднялся и поплёлся к двери.
– Ни минуты покоя. Не видит что ли! Сынок поел, а завтрак переварить надо. Гулять-гулять… иду.
На улице было противно. Дул холодный февральский ветер, пронизывал до самых косточек, вокруг летали мусорные пакеты, которые не успели сгрести таджики-дворники.
Канис потрусил вперёд к собачьей площадке. Вчера вечером он познакомился с двухлетней девочкой метисом лайки, они отлично погонялись по горке. Путь на площадку лежал мимо церкви, ворота которой обычно закрыты, а сегодня почему-то были распахнуты настежь. Канис добежал до них, повёл носом:
– Ба-а-а, и тут коты. Вот счастье привалило. Киса-а-а, – позвал он.
Быстро, насколько позволял поводок, ширкнул к порогу церкви.
Оттуда, как чёрт из табакерки с горящими жёлтым яростным огнём глазами вылетел ком меха.
Канис не испугался. У него дома две такие сидят. Он их на счёт раз построил.
У-у-у, – подвыл он, – бесовское отродье. Церковь оскверняет. Клацнул зубами в расчёте увидеть сверкающие пятки, но не тут-то было.
Ком изогнулся дугой, зашипел, как жерло вулкана, пытающееся выплюнуть всю накопившуюся в его недрах лаву, и молнией бросился в его морду. Да не просто бросился. Лапы кошки работали, что винт вертолёта, круша всё, что попадётся на пути.
Канис получил по морде раз, второй, третий, четвёртый… по носу, по ушам, по лбу, по груди… Хозяйка в ужасе, попыталась отодвинуть налётчицу ногой, но та, изогнувшись, и ей врезала по штанине. Она растерялась и не знала, как отогнать бестию. Протянула руку, чтобы взять за шкирку и получила когтями по перчатке, и ещё раз, и ещё…
Канис, чувствуя, что подмоги нет, спрятался за её ноги и заливисто запищал, чем привёл кошку в ещё большую ярость. На шее ракальи к тому же висел колокольчик, который теперь звонил, как набат по его Канисовой душе. Прохвостка пыталась просунуть лапу между ногами хозяйки и ещё разок зацепить Канисов нос, который и так пострадал в битве.
Хозяйка ещё раз попыталась сделать захват шкварника, но у неё ничего не вышло.
Помог случайный прохожий. Это был мужчина. Он явно шёл не молиться, а на работу. Представительный, с портфельчиком, в клетчатой кепке шотландского образца. Увидев озверевшую кошку, защищающую свой приход, бестолковую хозяйку, щенка, пытающегося забиться в её сапоги и обмотаться вокруг её ног портянками, он забился в клокочущем смехе.
Хозяйка взмолилась заикающимся голосом:
– Мужчина, п-п-п-помогите! Отгоните её хоть ногой, я не могу двинуться с места. Боюсь наклониться взять щенка на руки, лицо расцарапает.
– Ещё
