словом «Аминь».
Об этом можно говорить бесконечно. Многое сохранилось с дохристианских времён или уживается вместе: прыжки через костёр на Ивана-Купалу, украшение храмов елями на Рождество и берёзами на Троицу, тризны, свадебный обряд и так далее, и так далее.
***
Дед Белян, блюдя славянские традиции, в виду насильственной смерти Красавы не позволил закапать её вблизи своего жилища, как подобало бы захоронить умершего благообразной смертью человека. Вместо этого они на пару с Жирославом вырыли яму на перекрёстке лесных дорог и, положив тело «нечистой» покойницы в гроб лицом вниз, заложили могилу камнями.
Обычно Белян не поощрял пьянство, но в данных обстоятельствах принял решение откопать припрятанную много лет назад в саду просмолённую бочку медовухи на брусничном соку и, пока внук под его надзором медленно и угрюмо топил в ней своё горе, стал развлекать его интересными и поучительными историями на подходящие к случаю темы.
– Сейчас многие заговорили о самосожжении старообрядцев во второй половине семнадцатого-восемнадцатого веков. Но никто не вспоминает, с чего всё началось: сжигать заживо раскольников придумали церковные власти. По перво́й этот способ казни – сожжение в срубе – применили единично, но чуть позже на Московском соборе 1681-го года было принято решение распространить его повсеместно. Без преувеличения можно сказать, что на Руси была создана система по образцу западной Инквизиции с той лишь разницей, что вместо ведьм физической расправе подверглись тысячи единоверцев. Уничтожалось всё старообрядческое: церкви, скиты, монастыри, иконы, книги. Ну и, конечно, сами приверженцы старого обряда.
Стоит обратить внимание, что нет никаких свидетельств того, что раскольники сжигали себя сами или, выражаясь циничным языком того самого собора, «упраздняли». Получается, что кроме старообрядцев и царских войск, являвшихся якобы предотвратить беду, ни в одном из случаев самосожжения не было никакой третьей стороны, а значит и никаких независимых свидетелей.
Я говорю это к тому, что мне просто не верится, что тысячи людей, ища спасения от реформаторов церкви, покинули родные края, основали на чужбине новые поселения, а затем вдруг решили умертвить себя столь чудовищным способом. И это ещё не всё: люди с религиозным мышлением, как у первых раскольников, не пошли бы на самосожжение, боясь в посмертии стать заложными покойниками. А вот казнить их таким сугубо жестоким методом по логике осатаневшей власти было, наоборот, вдвойне резонно: души врагов реформы не попадали на Небеса.
Церковники не учли одного: нашлись старообрядческие богословы с уцелевшими храмами, отпевшие сожжённых единоверцев. Наверняка они верили, что их братья и сёстры ушли из жизни как подобает правоверному христианину и не усматривали в своих действиях ничего зазорного. Тем не менее, получилось то, что получилось, а именно эпидемия кликушества и миря́чества. Современные горе-учёные утверждают,
