со светлыми волосами, было без толку. То, что видели его пустые глаза, находилось уже не в этом мире.
Я поднималась все выше и выше, мимо других людей, с которыми заговаривать не имело смысла. Меня мутило от запаха экскрементов, но отступать я не собиралась. Целых девять недель я воображала себе нашу встречу, постоянно мучаясь угрызениями совести перед Даниэлем. И не хотела уходить домой с чувством, что я не сделала все, что в моих силах.
На площадку второго этажа выходили двери трех квартир. Может, просто постучаться и, если мне откроют, спросить про юношу со светлыми волосами?
Одна дверь была лишь притворена, замок взломан. Похоже, в квартире похозяйничали грабители. Хотя что там брать-то?..
Я слегка налегла на дверь. Та чуть приоткрылась. Экскрементами из квартиры не несло – разве что затхлостью.
Сквозь щелку виднелась прихожая. Совершенно пустая. Никакой мебели, лишь разломанные половицы темного дерева и серые обои в поблекший цветочек. Войти? Или не надо? Вернусь домой, утолю жажду, подосадую, что увидела Стефана, но снова его упустила, а потом буду ворочаться без сна и до крови грызть ногти от страха перед тем, что ждет меня и других членов банды «Чомпе» ночью у стены…
Решено: вхожу!
Я открыла дверь пошире и шагнула в пустую прихожую. Ничего не слышно. Ни шагов. Ни даже шороха. Если и есть здесь люди, то, наверное, спят. Средь бела дня.
Я толкнула первую в коридоре дверь и оказалась в почти пустом помещении. Раньше – когда в каждой квартире проживало по одной семье – здесь была кухня. Но теперь – ни плиты, ни шкафов, ни посуды. Вместо этого посреди помещения стоял древний печатный станок. Рядом на полу стопками лежали газеты. Впрочем, газетами их можно было назвать лишь условно – скорее восьмистраничные листовки с отвратительнейшим качеством печати. Это были экземпляры подпольной газеты «Новости» – одного из бесчисленных нелегальных изданий, которых в гетто расплодилось видимо-невидимо.
Мой взгляд упал на воззвание на второй странице: «Варшавское гетто живет под постоянной угрозой уничтожения. Все силы нужно собрать в кулак ради великого подвига, который мы должны совершить – и непременно совершим. Дух Масады жив в наших сердцах!»
Масада…
В стародавние времена немногочисленный иудейский гарнизон этой палестинской крепости много месяцев выдерживал осаду четырех тысяч римских легионеров. Когда римляне, понесшие из-за сопротивления иудеев гигантские потери, наконец прорвались в крепость, в Масаде царила мертвая тишина. Все жители наложили на себя руки. Воины, женщины и дети.
Дух Масады – значит, евреи гетто должны вступить в бой с немцами и добровольно принять гибель. Биться насмерть в прямом смысле слова. Не слишком-то заманчивая перспектива.
– Ты что тут делаешь? – гаркнул голос за моей спиной.
Я вздрогнула
