все завершили работу, учительница что-то сказала, и ребята начали писать внизу своих листков. Я сидела рядом с мальчиком Симоном и увидела, что он усердно выводит в уголке какие-то буквы. Я старательно скопировала то, что он написал. Получилось очень похоже, на мой взгляд. «Какая я молодец, что не растерялась!» – подумалось мне.
В этот момент мой сосед обратил внимание на моё произведение. Его лицо вытянулось, и он начал что-то быстро тараторить, показывая пальцем на подпись. Я сверилась с тем, что было у него на листочке. Было почти одинаково. Симон, видя, что я его не понимаю, начал отчаянно жестикулировать, привлекая внимание учительницы.
К нам подошла мадам Патрисия. Она звонко рассмеялась, едва взглянув на рисунок, погладила меня по голове и объяснила, что нужно было поставить своё имя, а я переписала имя Симона.
Патрисия тут же показала, как Вероника пишется на французском – «Véronika». Когда она его произносила, делала ударение на последний слог – ВероникА. Мне очень понравилось и звучание, и то, как оно выглядело на бумаге. Я запомнила написание и потом даже добавила несколько завитушек, чтобы подпись выглядела ещё лучше.
Ты говоришь?
Мне нравилось ходить в школу. Я очень ответственная, поэтому всегда любила учиться. Мы выполняли много всяких заданий и делали интересные поделки.
Постепенно я привыкала и к французскому языку. Легко учила новые слова. Неплохо получалось выполнять несложные письменные задания. Я уже довольно хорошо понимала объяснения учительницы, но говорить сама стеснялась. Мне хотелось свободно общаться с ребятами, но словарного запаса не хватало. А ещё я боялась наделать кучу ошибок, было страшно, что над ними начнут смеяться. Хотелось говорить чисто и красиво, как все остальные. Поэтому я молчала.
Так прошло несколько месяцев, наступил май. Близилось окончание учебного года. Все в классе привыкли, что я почти не разговариваю.
Однажды меня сильно обидел один мальчик. Он сломал карандаш и попытался свалить всю вину на меня. Я подошла к мадам Патрисии и с возмущением описала всю историю, попросив наказать обидчика. Когда я завершила своё гневное выступление, увидела, что учительница смотрит на меня во все глаза, но как-то странно, с изумлением.
– Мадам Патрисия, вы накажете того мальчика? – во мне всё ещё продолжали кипеть чувство обиды и жажда справедливости.
– Вероника! – медленно произнесла она, – Ты говоришь по-французски?
– Ну, уже да… – немного растерянно пожала плечами я.
– А что же ты раньше молчала? – поинтересовалась Патрисия, которая никак не могла прийти в себя от удивления.
– Просто до этого не было особой необходимости, – честно призналась я.
Мадам Патрисия схватила меня за руку, вышла в центр классной комнаты и громко, чтобы слышно было всем, объявила: «Ура! Ребята, Вероника наконец-то начала говорить на французском!»
Со всех сторон меня мигом обступили
