говоришь о маме!? Почему она это сделала!?
– Да.
– Я говорила тебе; жизнь трагически сложна, и выдерживают не все… эту жизнь!
Он посмотрел на неё с глубоким пониманием и с глубокой печалью.
– Да.
Ей захотелось сказать ему:
– Я была одна, до встречи с тобой я была ужасно одинока – я себе в этом не признавалась, я старалась просто не думать об этом! Если бы ты знал, как мне было страшно!
Кали пристально посмотрел на Джесси, пристально и цепко.
– И я поняла: можно быть не одной, и тебе всё равно будет страшно!
Она задумалась:
– Я хочу сказать; этот страх, он не от одиночества даже – он от неумения (и нашего нежелания) жить с тем, что у тебя есть внутри!
Печальная усмешка на её губах.
– Один человек сказал: когда ты остаёшься один, ты остаёшься наедине с собой – со всем, что в тебе есть, со своим злым космосом…
– Разве твой космос злой!?
Кали, грустно улыбнулся, с теплом в глазах.
– По отношению ко мне – да! Отсюда все трагедии – и трагедия твоей мамы; она не могла быть с тем, что у неё внутри!
– Ты тоже не могла? – Тихо спросил он.
– Я умирала! Что-то умирает в тебе, когда ты понимаешь, что ничего не вернуть – трагедия из трагедий: не вернуть ту радость жизни! А может, вообще любую радость!
Джесси больно полуусмехнулась, полуулыбнулась:
– Как у Мэри Шелли: Я должен был стать твоим Адамом, а превратился в падшего ангела, без всякой вины лишенного земной радости!
Он прижался к ней, он в ней потерялся – и нашёлся!
– Джесси!?
– Да, любовь моя?
– Ты сказала про боль… Знаешь, что я понял? Что я понимаю сейчас?!
– Скажи!?
– Я ей благодарен, твоей боли, – твоим болям земным – за то, какая ты!
Джесси удивилась и задумалась.
– Я ей тоже благодарна… Знаешь, в чём высшее счастье человека?
– В чём?
– Понять, чего ты не хочешь…
Кали вдруг спросил:
– Ты скажешь мне?
– О чём?
– Ты уже поняла; о том, что тебя расстроило.
– Ах, об этом!..
Она горько улыбнулась.
– Борха, приходил…
Кали отстранился и посмотрел на Джесси:
– Зачем?
– Ты не спрашиваешь…
В её голосе прозвучало: ты знаешь…
Он прислушался к музыке звучащей рядом с ними – Роберт Рич и Алио Ди…
Знает ли он? Знает ли, что его друг ведёт себя как покинутое дитя…
Кали подумал, – Я в ответе за тебя? Или я как моя мама, могу отпустить твою руку? Имею право!
Внутренний голос сказал ему, – Хочешь ли ты быть как твоя мама? Хочешь ли ты стать невиновным – вроде как, монстром?
В душе он понимал: мама поступила с ним как монстр – и не только с ним, –
