идеалиста, верящего в то, что хорошие слова отвратят людей от нехороших дел, когда жизнь ни к чему хорошему не располагает.
В СССР секретарь по идеологии был вторым человеком в государстве. В любой практической развилке выбирали самый непрактичный вариант, если это был вопрос «политический» (то есть идеологический). Всеобщий аскетизм в такой конструкции – замковый камень. Стоит свернуть с правильного пути на дорожку «растущих потребностей», как идейное меркнет как таковое. Поэтому к концу 80-х идеологию открыто высмеивали, а пауза 90-х оказалась закономерной и выстраданной. До сих пор у средневзвешенного российского интеллигента при слове «идеология» рука сама тянется к тяжелым предметам.
Надо правильно оценивать эту инерцию. В наших условиях потреблять и верить – две вещи несовместные. Это в Штатах вполне себе меркантильная «американская мечта» не противоречит патриотизму, устоям морали, духовности и религии. Но главное, ей не противоречат реалии жизни и политика государства. Все, начиная с президентского послания и заканчивая стилем низового администрирования, насквозь идеологично, как и продукция Голливуда, но и вписано в реальные отношения. Поэтому даже там, где есть проблемы с короткой историей и юной культурой, они затягиваются «дымом Отечества».
Теперь достаточно отзеркалить это на нашу реальность, чтобы понять всю глубину различий. Духовные скрепы не надстраиваются над разделяющим людей богатством. Здесь разбудили консьюмеризм, усиленный вынужденной аскезой всей советской истории, – а теперь думают, будто кого-то можно увлечь идеями, явно противоречащими тому, что видно наверху пока еще не вооруженным глазом.
Вообще говоря, деидеологизация это миф (точно как в «Рудине» – как можно быть «совершенно убежденным»… в отсутствии у себя «каких-либо убеждений»?). В этом смысле запрет на госмонополию в идеологии – сам по себе ход вполне идеологический. И плохо как раз то, что идейный смысл этого запрета не разъяснен и не усвоен. Отсюда вся эта самодеятельность при власти, в которую бросается любой обученный набирать буквы и слова, а лучше сразу чужие куски. Высшие лица государства будут удивлены, узнав, откуда их советники тянут сентенции про идеологию и сколько раз уже дезавуирована идея про миссию и полномочия администрации как распорядителя госзаказа в культуре, искусстве, гуманитарной науке и пр.
Это место пусто не бывает: либо общество имеет идеологию – либо идеология имеет общество как внушаемую массу Но именно общество, а не администрация. Как и с госзаказом, который финансирует не «государство», а налогоплательщик. Если функционер не понимает этой разницы и не знает, как общество должно контролировать средства, идущие на «идейную продукцию», значит ему лучше сменить сферу приложения усилий, творческих и управленческих.
Далее надо понимать, что идеология это не только система идей, но и система институтов. По нашей Конституции их быть не может. Поэтому до сих пор проблему пытались
