изучал философии. Или «Бытие и время» Хайдеггера – книга непростая, но автобиографическая заметка Хайдеггера «О тайне башни со звоном» объясняет ясно и внятно, зачем человек начинает заниматься философией.
Риторика для философа – не просто способ упростить или сделать модной и популярной свою систему. Это прежде всего зеркало самосознания. Красноречие позволяет взглянуть на себя, на свой опыт, посмотреть, в какой момент ты овладел словом, способным передавать социально значимые мысли.
Цель ораторского искусства – «цель очищения и цель самосоздания», как сказал Аполлон Григорьев в стихотворении «Комета» (1843). Внимание к самому себе создает человека как личность, созидает лучшее в нем. «Мы здесь творим свою судьбу, Здесь гений жаться не обязан», сказал другой русский поэт, Николай Языков, в стихотворении «Дерпт» (1825), о почтенном университете. Если понимать риторику широко, включить сюда и риторику тела, то она действительно позволяет личности «не жаться» и обрести чувство собственного достоинства, проявляющееся в том числе и в телесных привычках.
Философ, особенно современный, не может говорить только об уме и мышлении, отрывая мысль от речи. Тело и телесность, взгляд (оптика), слух, интуиция, особое ощущение вещей и материи, обступающей нас со всех сторон – все это стало центральными темами философии XXI века, соединяющей эстетику с экологией, а антропологию – с экзистенциальными вопросами.
Современная философия мыслит уже не в категориях субъект-объект, но в категориях мира вещей, исправности и поломок, «гиперобъектов» (Т. Мортон), объектно-ориентированной онтологии (Г. Харман), сетей (Б. Латур), реального и виртуального. Вместо слова «субъект» теперь философы часто говорят «агент». Им может быть не только человек, но и число, вещь, здание, город, природа, ангел, звук и т. д. Философия здесь сближается то с экологией, то с урбанистикой, то с социологией сообществ (например, поклонников одной и той же музыки), то с обновленной теологией, рассуждающей о непредсказуемом и чудесном.
Например, музыка может предстать агентом, созидающим людей и сообщества. Город создает своих жителей как актеров собственной сцены. Природа своей непредсказуемостью оставляет записи внутри нашей сущности – и экологическая деятельность поэтому не может сводиться только к отдельным мерам, но должна разгадывать это письмо природы. Город должен быть не только удобным, но и помогать жителям познавать себя и свои потребности. Музыка не просто становится любимой, но влюбляет в себя и помогает влюбляться. Если в современной философии и говорится о субъекте и объекте, то субъект «учреждается», а объект «полагается».
Субъект и объект в современной философии – это не исходные данные для рассуждения, а проблемы, ситуации. Мир вещей и слов (вспоминая название главной книги Мишеля Фуко) предшествует миру наших рассуждений. Поэтому возвращается и риторика: она размечает мир речи так же, как наше рассуждение размечает предметный мир. Риторика показывает, что слова могут действовать так же самостоятельно, как и предметы. Слова не только манипулируют нами – хотя современная философия и предупреждает о манипуляциях, – они по-новому раскрывают нас, по-новому обращают нас к себе, по-новому учат справляться с миром вещей.
В этой книге представлены работы философов, интеллектуалов, теоретиков риторики, в которых воспитание оратора сочетается с воспитанием личности. Хорошо говорить означает хорошо себя представлять, хорошо себя представлять – быть честным с собой, быть честным с собой – быть хорошим человеком.
Оратор иногда разоблачает, а иногда, наоборот, «облачает», представляет своего клиента (древнеримский термин) в лучшем виде. Но эти разоблачения и облачения – часть большого спектакля, в котором есть моральный вывод и который не противоречит моральным ожиданиям общества. Выворачивая наизнанку какие-то привычные понятия, оратор показывает их доброкачественность и доказывает, что мы можем быть честны в общественной жизни не только на словах, но и на деле, всем своим присутствием.
Риторику иногда считают лукавым искусством воздействовать на умы пышными многозначными словами, «пускать пыль в глаза». Да, такова иногда риторическая фантазия, то есть представление несуществующего как существующего. Но настоящее риторическое искусство долговечно, а фантазия долговечной быть не может, долго обманывать невозможно. Поэтому в центре ораторского дела – не фантазия, а воображение, умение мыслить в ёмких образах, находить четкие их границы – и тем самым убеждаться в том, что нужно действовать так или иначе. Аристотель, как мы увидим в посвященной ему главе, прямо говорил, что риторика, как и философия, имеет дело с истиной, только скорее с истиной практического политического действия. Это истина переустройства общества на более справедливых началах.
В отличие от простых учителей ораторского искусства, философы и интеллектуалы рассматривали не только как сделать речь убедительнее, но и куда ведут аргументы оратора. Они наблюдали, какие аргументы позволяют нам чувствовать себя увереннее, какие аргументы разоблачают манипуляции и злоупотребления, какие аргументы
