а проезда самая низкая.
Молодая мама, которой на вид не дашь и тридцати, беспрестанно обмахивалась билетами. Белые бумажки шелестели и прогибались, обдавая покрывшееся испариной лицо лишь лёгким ветерком. Её восьмилетняя дочь сидела рядом и провожала взглядом проплывающие здания. Очень странная парочка.
Мама сидела в светлом классическом деловом платье, которое отлепляла от взмокшего тела каждые пять минут. Изо всех сил она старалась поддерживать презентабельный вид, насколько это вообще было возможно в таких условиях: исправляла подтёкший макияж, пудрила лицо, чтобы убрать сальный блеск, выправляла складки на платье и поправляла причёску. Нельзя сказать, что все её старания пошли коту под хвост, но большинство – точно. Как бы она не старалась, жара изматывала её, и, хотела она того или нет, это отражалось на внешности. И её бесконечные попытки это исправить только ухудшали ситуацию. Из прилизанной строгой причёски выбилась уже не одна каштановая прядь, глаза потускнели, а поджатые губы и нахмуренные брови выдавали кипящее в ней раздражение. Обтягивающее платье выглядит эффектно, но стесняет движения, яркий макияж производит впечатление, но размывается и течёт на такой погоде. Весь её прекрасный внешний вид, которым она так гордилась, был не к месту. Однако большинство мужчин, сидящих в вагоне, не приметило эту деталь. Кто будет задумываться об этом, когда перед тобой сногсшибательная красотка? Стройная фигура с немаленьким размером груди, миловидное лицо с чётко очерченными скулами, острым подбородком, большими выразительными глазами и чувственными пухлыми алыми губами притягивали множество мужских взглядов.
Её дочь была полной противоположностью. Она одета легко и по поводу внешности явно не парилась. Её спутанные длинные тёмно-каштановые волосы, на которых солнце играло необычными огненно-красными бликами, распущены и болтались из стороны в сторону. Тон кожи заметно темнее чем у матери: золотисто-коричневый, смуглый, будто после хорошего загара. Лицо девочки же почти как у мамы, но есть и отличия. Особенно выделялись глаза – яркие и редкого красного цвета, словно два рубина. Это такая диковинка, что обладателей такими глазами по всему миру едва ли наберётся десяток. Завораживающе и удивительно.
Она, как и мама, была одета в платье, но её платье с классикой и строгостью ничего общего не имело. Простейший прямой крой, длина до колен. Если бы не цветовая гамма, это было бы обычное детское платье, но кислотные цвета, каким-то невероятным образом встретившиеся в одной ткани, вызывали головную боль при одном только взгляде. Ярко-салатовый перемешивался с не менее ярко-розовым – сочетание «вырви глаз». Но это было её любимое платье, потому мама не смогла заставить её надеть другое. Да и вообще, уговорить и тем более заставить что-то сделать эту непослушную девчонку было трудной задачей. Слишком уж девочка упрямая. Потому волосы болтались спутанными, на щеке красовалось грязное пятно, а платье было мятым. Девочке, судя по всему, было это до лампочки. Она витала в своих мыслях, слушая в пол-уха окружающие людские разговоры, стук по рельсам, приближающийся гул большого города и мамины нотации. На её блестящем от пота лице отражалась вселенская скука.
– Пить хочу… – тихо пробурчала себе под нос девочка, смотря в окно.
– Хикари! Ты меня, вообще, слушала? – строго сказала мать, посмотрев на неё с укором.
– Да всё я поняла! Быть вежливой, воспитанной и бла-бла-бла… – измученно вздохнув, сказала девочка.
– Разве можно так с мамой разговаривать?
–Я устала! – запротестовала девочка. – Пить хочу! И от того дяди, – она показала пальцев на сидящего недалеко от них полного мужчину. – Воняет!
– Прекрати! – она силой опустила её руку, указывающую на дурно пахнущего мужчину.
– Что мы там забыли? Хочу домой!
Плаксивые выкрики ребёнка стали привлекать внимание пассажиров вагона. Мать почувствовала укоризненные взгляды и решила сменить тактику.
– Я тебе уже объясняла, Хикари, – тише и куда спокойнее проговорила она.
– А я всё равно не понимаю!
– Маме нужно найти работу, потому она поедет в другой город, но там нет для тебя комнаты.
– Я могу с тобой в одной комнате жить!
– Нет, не можешь, – с нарастающим раздражением сказала она и поправила платье.
– Почему?! Раньше мы жили в одной! Почему сейчас нельзя?! – громче прежнего сказала девочка.
– Потому что я так сказала! Хватит задавать дурацкие вопросы! – прикрикнула мать. Девочка обиженно уставилась обратно в окно, замолчав.
Помолчав минуту и остудив пыл, мать спокойно, но строго продолжила.
– Хикари, повтори, как ты должна себя вести в гостях.
– Я должна быть вежливой и послушной, – не отрываясь от окна, сказала девочка. – Нельзя ругаться, пачкаться и шуметь…
