с последствиями чрезмерного воздействия ультрафиолета. Начиная от шеи и поднимаясь выше, к бровям, кожа покрылась мелкими прыщами.
Я открыла список контактов в телефоне Вивиан. Ввиду отсутствия знакомых, на шесть первых букв английского алфавита номер Габриэля расположился в самом верху.
Палец задрожал, прижавшись к сенсорному экрану.
«Только не пиши ему», – попросила Вивиан, протягивая телефон. Но она ничего не говорила про звонки.
Всего через три гудка на другом конце послышалась возня и негромкое, скорее девичье, чем женское:
– Да? Вивиан?
Сатет. Дочь Габриэля. Это казалось странным, но её не существовало в моей памяти. Совсем. Каждый день в голову приходили образы. Среди них были все, кроме этой загадочной девочки.
– Вивиан? – повторила она и возмущённо охнула.
– Вивиан? – голос Габриэля обжёг ухо, и я не сдержала сдавленный всхлип. – Маат?
Не рассчитывая на разговор по душам, я не сильно расстроилась, когда он сбросил звонок. Не знаю, чего вообще ожидала, но от звука его голоса стало немного легче. В нём не было боли, которую я так боялась услышать. Мне показалось, что Габриэль устал и, осознав, кто позвонил ему, просто растерялся.
Ещё немного подремав, я окончательно проснулась через два часа и, переодевшись в тонкий белый гольф с закрытыми рукавами и бежевые штаны длиной чуть выше середины голени, вышла на улицу, на ходу покрывая голову платком.
Сегодня был рыночный день. Вчера вечером Фирузе и Ахмет предупредили, что будут отсутствовать с самого утра. Остальные любили поспать до обеда, поэтому я не готовилась к тому, что кто-то выпрыгнет на меня из кустов по дороге на кухню.
– Солнышко!
Я вскрикнула и прижала руки к груди.
– Твою мать!
Рядом с мечетью, в тени буйной растительности, которую Фирузе поливала трижды в день, раскинулся самый настоящий оазис. Здесь журчал маленький фонтанчик и стоял раскладной стол, за которым мы провели последние несколько дней, помогая Фирузе с коврами или другими домашними делами.
Обнажённый сверху, в пижамных штанах, Дориан сидел на своём привычном месте с дымящейся кружкой кофе в руках.
– Будь ты богом, ты был бы тем, кто всех раздражает, – усевшись рядом с ним, проворчала я.
– Будь я богом, солнышко, я бы был тем, кого все хотят.
– Ты сказал это, сидя в пижамных штанах с пятнами от горчицы. – Я закатила глаза.
– Ладно, бог, которого все хотят, у нас уже есть, мы с моей пижамой можем удостоиться звания «бог секса». – Прежде чем я успела отпустить ядовитую шуточку, он дополнил: – Поверь, эти штаны никому ещё не мешали. Женщинам нравится моя естественность.
– А то, что ты воняешь мокрой кошачьей шерстью, им тоже нравится?
– Ты всегда мне завидовала, – запальчиво заявил он.
– Всегда? Когда мы познакомились?
