в резерве? Лепи из них щадовых! Холь, лилей, пропесочивай!.. Чтобы не стыдно было в людях показывать. Отдача будет на старости лет. – он упёрся тяжёлым взглядом в переносицу кадровика и заговорил, словно заколачивая калёные гвозди в подсознание:
– Есть у тебя кадры, как… янтарные бусы, пусть даже из говёшек и конфеток?
– Из говёшек не получится – обиженно вставил Тюфеич.
– Это у говённого кадровика не получится! Говёшки, конфетки – всё органика. Как те же уголь, графит и алмаз. Ты же знаешь, что уголь и бриллианты – едва не братья родные…
– А если не получится? – лучше бы Тюфеич этого не говорил. Миркин побагровел и без того смуглым лицом до огородного буряка, набычился и – снизу-вверх – буром стал наскакивать на кадровика, оттесняя его к двери.
– Уйди с глаз долой! Пропади пропадом! Ты что мне свою профнепригодность демонстрируешь? Расписался в собственном бессилии! Пошёл вон из конторы! Не получится у него. Для пользы дела поработай с материалом-то, с гумусом или карбоном. В печь его посади, в воду куряй, об столб телеграфный выколоти, и присматривайся, приглядывай… как получается! И нечего мне тут руки хэнде хох раньше времени… – Своими руками он наглядно продемонстрировал гневный пыл и круто развернулся, возвратился к креслу. – А не получится – сотри в порошок и распыли в огороде. Всё польза будет. Иди. Готовься в Черемхово… Да работай с кадрами по-стахановски, иначе я тебя сам в порошок сотру. И скажи спасибо, что у меня сегодня благодушное настроение! Кадровик он, видите ли, из говёшек…
Пропесоченый до блеска слезы, Тюфеич молча покинул кабинет Миркина. Таким и встретился со Шкаликом…
Шины колёс шелестели по мокрому асфальту, точно шмелиный рой. Скорость на пустынной трассе шофёр держал предельную. «Волга» шуровала в пополуденном сумраке подобно камню из пращи: разбрызгивала атмосферу дня. Рассечённая взвесь солнца и светло-сиреневого тумана, бликующая оземь живыми тенями облаков, ластилась под колёса.
– Дорога до Черемхерово долгая… – внезапно деланно оживился Миркин – А не расписаться ли нам пулечку, мужички? Американку, на троих. Надеюсь, нынешние геологи политеха освоили преферанс?
– Нам запрещают. А я всегда… выигрываю. – отреагировал Шкалик, физически превозмогая прежнюю зажатость тела.
– Вот и отлично! Выигрывает он… – воодушевился Миркин – Но – для затравки – позвольте предложить вам по мерзавчику, а? Нет возражений? – Миркин сунул руки в бардачок машины и тотчас же извлёк в сумрак салона набор хрустальных стопок. И следом за ними, повторив манипуляции, – плоскую бутылочку коньяка «Плиска». Жёлто-зелёные лучики отсвета бликовали в его руках. Ловким движением пальцев свинтил пробку с бутылки и стал плескать коньяк в рюмки. Протянул Шкалику, кадровику. Налил себе.
– За приятное знакомство! – предложил тост.
Шкалик пребывал в странно-смятенном
