роскошь денег нет. Просто болтают всякое, а я привык слушать.
На следующий день отправился на Магистральную. Место глухое, дома только значились новостройками, весь этот квартал был возведен в самом конце девяностых, и за полтора десятка лет эксплуатации успели изрядно обветшать, а зарасти деревами не смогли. Оттого выглядели пустыми и неприятно голыми, красуясь бетонными боками с давно облупившейся краской. Дети невеликим числом бегали возле качелей, горки, «черепахи», проржавевших настолько, что подходить к ним было страшно. Интересно, где остальные пацаны, неужели как один пялятся в экраны сотовых или сражаются в приставочные игры?
День был субботний, но поначалу сыскать удалось только Борщова, я не хотел встречаться сразу со всей компанией, предпочитая говорить с каждым поодиночке. Впрочем, на их показания особо не рассчитывал, понимая, какова память человека вечно под хмельком. Как их держат-то на заводе ЖБИ, непонятно, вроде советские времена, когда алкашей вечно прощали за попойки, давно канули в Лету.
Егор производил впечатление паскудное, впрочем, иного трудно ожидать. Неприятное лицо у него, узкая мордашка с выпученными глазками и серым цветом кожи, испещренная мелкими оспинами, неприятная, но и чем-то притягательная. Как и весь вид его, одновременно отталкивающий и располагающий. Немудрено, что Борщов обзавелся семьей, неудивительно, что изводил их как мог и хотел.
Он пригласил меня за стол, выставил жену и сына на улицу. Поставил портвейн, дохнувший сивухой. Мерзость, но пригубить пришлось. Борщов быстро захмелел, чего и добивался. Некоторое время пристально наблюдал за мной, наконец, ослабил бдительность. Я спросил, согласится ли он на аудиозапись своих показаний, он дал согласие.
– Да плохо я помню тот день, законник, столько времени прошло, – начал он, а я еще подумал, не у него ли Шалый ухватил это слово? – Да и трясли меня менты что твоего кота за шкирку. Точно скажу, когда с работы ушел, у нас тогда авария случилась, в четыре отпустили. Я с корешами немного поотмечал такую удачу, день-то нам полный запишут, а не сокращенный. После этого поехал на Магистральную. Прибыл после пяти, но наши даже по первой накатить не успели, точно скажу, сосед Гуся еще орать стал, мол, чего столик заняли, мы тут в домино играем. Да у Кацапа спросите, он передо мной прибыл. А что с Авдеем теперь будет?
– От вас зависит, – коротко ответил я, на что Борщов тут же выдал согласие слегка подкорректировать показания. Может, был и чуть пораньше, но не сильно уверен в этом. На что намекал, понятно, мужик дошлый, сразу учуял выгоду. Но я спросил Борщова о прежних встречах с полицией, отметив про себя, что теперь его показания как потенциального свидетеля обвинения пропадут.
– Да, сам не знаю, чего прицепились, – легко согласился он. – Поначалу, трясли всех подозрительных, особо кто сидел или потенциальных.
Я попросил пояснить эту фразу, Егор пожал плечами.
– Паскудная
