меня будто ещё и взглядом удерживает.
И когда стопы оказываются на земле, стук моего сердца в ушах слишком быстрый.
Дём на меня когда смотрит, я как будто на весу.
– Умничка. Вот. Опять настороженное, – усмехнулся. И как-то нехотя, растянуто медленно отвёл руки. Обернулся. – Я здесь с весны не был. Будем заново прокладывать тропинку. Иди за мной на два шага позади, чтобы ветками не хлестануло.
Со всех сторон трезвонят кузнечики. Прохлада и тень накрывают с головой.
Трава высокая, почти по грудь. Дём приминает её каждым новым шагом, и она послушно ложится, создавая из своих стеблей-нитей тропу. А та, что остаётся нетронутой по краям, щекочет мне локти. Провожу пальцами по колосьям, бежевым и твёрдым как льняные семена.
Дём осторожно отодвигает ветви, приподнимает, придерживает, отпускает, и они мягко занимают прежнее положение, пока их не трону я.
Не понимаю, как этот здоровяк может так нежно с чем-то обращаться.
…кажется, я чёртовым веткам завидую.
Голубой деревянный домик с мезонином и треснутыми белыми ставнями вырастает из темноты сосен справа от нас. Дорога к косому порогу делает изгиб у тускло-серой статуи ангела, изъеденного расщелинами, обросшего мхом. Вид у него жутковатый.
Расколотый кувшин полон слипшихся, истлевших листьев.
И пустой, серо-зелёный призрак фонтана утопает в сорняках под остывающим солнцем.
– Тебе здесь не нравится? – спрашивает, глянув через плечо.
– Не знаю. Всё такое… про ушедшее. Напоминает пагманские сады.
Дём бросил на меня удивлённый взгляд.
– Любопытно, что ты про них знаешь.
– Читала про коллекцию фотографий, которую собирал французский филантроп в прошлом веке.
– У моего отца есть оттуда фотографии. Он был в Афганистане маленьким, своими глазами эти сады видел. Если выпадет возможность – покажу тебе. Красиво там было.
– Жаль, что всё разрушено. Наверное, здешняя атмосфера заброшенности на меня навеяла эти мысли.
– Ну, история у дома мрачная, неудивительно. Зато никто сюда не лазает. Мелкие боятся. А те, кто постарше, предпочитают другие места для досуга.
– А ты любишь одиночество и тишину?
– Нет. Поэтому и сам сюда редко прихожу. Обычно мы с друзьями собираемся на пляже, тут озеро недалеко. А зимой кинотеатр, кафе, парковка у гипермаркета. А ты? Что любишь?
Мы выходим к облупившейся белой беседке, обросшей виноградом. Порог из двух ступеней. Под ржавой конусной крышей лавочка и столик, укрытый клеёнкой в цветочек.
Поднимаюсь вслед за Дёмом, захожу в узкую арку.
– Порог отличается, недавно делали. А говоришь, сюда хозяева не приезжают.
Дём откручивает с термоса крышку, наливает в неё чай и придвигает ко мне. Раскрывает бумагу, и луковый запах смешивается со сладким ароматом цветов и стынущего леса.
– Я его проломал
