и Рентона финансирование армии увеличилось, а боеспособность – повысилась. Но оружия по-прежнему не хватало. Весной 1947 года правительство под руководством Сайида Салеха Джабра отправило в Лондон список вооружения и военной техники, которые Ирак намеревался приобрести у Великобритании. Спустя несколько дней Джабр заявил, что ответ Туманного Альбиона подразумевает ограничение этого списка. Тогда регент сформировал комиссию по закупкам и велел ей лететь в Лондон – договариваться с британским кабинетом по каждому пункту указанного перечня.
Комиссия быстро договорилась с англичанами – но вскоре Абд аль-Илах, также находившийся в Лондоне, получил из Багдада телеграмму от Джабра. Тот писал, что комиссия не имеет права ничего приобретать, пока каждая покупка не будет одобрена правительством Ирака. Принц рассердился – но память о событиях 1941 года заставила его смириться с позицией Джабра. Комиссия вернулась в Багдад и в течение шести недель терпеливо ждала, пока кабинет обсуждал покупки. В итоге все заказы были одобрены, кроме одного. Джабр наотрез отказался выдавать разрешение на покупку 500 грузовиков у Великобритании – но настаивал на их приобретении у США, через своего знакомого подрядчика. Инцидент получил широкую огласку и вызвал шквал негодования в армейских кругах.
Осенью 1947 года Джабр стал особенно непопулярен. Из-за неурожая месопотамские крестьяне не могли сделать запасы на зиму. Но премьер-министр продавал иракскую пшеницу и кукурузу в Сирию через знакомых торговых представителей. Узнав об этом, регент издал указ, запрещавший экспорт продовольствия. Джабр сделал вид, что возмущен до глубины души, – и втайне выдал своему приятелю-коммерсанту спецразрешение на вывоз в Сирию большой партии зерна. Когда это стало известно, иракцы возненавидели Джабра.
Пока премьер-министр наживался на соотечественниках, на международном уровне обсуждалась возможность пересмотра англо-иракского договора 1930 года, в первую очередь – его военных положений. Абд аль-Илах настаивал на том, чтобы в переговорах не участвовали британские чиновники, которые ранее работали в Ираке. Принц боялся непредсказуемой реакции армии и оппозиции, да и вообще хотел сохранить сам факт переговоров в тайне. Но англичане подумали, что регент возомнил себя властелином Месопотамии.
Миновала зима 1946–1947 годов. Казалось, Лондон и Багдад никогда не достигнут консенсуса – но в ноябре 1947 года в Междуречье прилетел вице-маршал авиации Роберт Фостер. Бывший сотрудник британских спецслужб, он хорошо знал и любил Ирак. Фостер и Абд аль-Илах всегда легко находили общий язык – вот и теперь принц изъявил готовность продолжить обсуждение англо-иракского договора. Но британский военный атташе в Багдаде почему-то решил, что регент согласен на любые условия, – и радостно сообщил об этом в Лондон.
Британское правительство заключило, что Абд аль-Илах непредсказуем –
