который на деле являлся псиной добродушной и даже ласковой (по отношению к хозяевам, разумеется) и, безусловно, умной.
– Но ведь и мальчишку своего ты не любишь, – заметил господин Горицкий даже с некоторым сожалением (как ей в тот момент показалось).
– Люблю, – возразила Настя, – Иначе зачем мне вообще быть с ним?
– А вот это вопрос интересный, – Станислав Георгиевич снова слегка насмешливо улыбнулся, – Я не говорю, что ты не любишь его совсем, но есть ведь и вполне практичные соображения с твоей стороны, верно? Он для тебя – рыцарь, верный паж… защитник. Не так?
Настя промолчала. Разговор резко переставал ей нравиться.
– Ты нарочно обесцениваешь наши с ним отношения?
– Отношения, – задумчиво повторил Горицкий, – Так действительно точнее. Ибо, если б ты любила его по-настоящему, то и не была бы со мной. Тебе бы и в голову не пришло быть с кем-то еще. Ты попросту боялась бы его потерять.
– А я, по-твоему, не боюсь?
– Увы, – он тихонько начал целовать ее плечи, потом поднялся выше, к шее, – Не боишься. Ты не хочешь его терять, это точно. По многим причинам. Но в основном – по привычке.
– Знаешь, – она резко отвернулась, отстранилась от своего солидного покровителя, – На сеанс психоанализа мы не договаривались. И потом, откуда ты вообще можешь его знать?
– Ну как же, я навел о нем справки, – с ленцой произнес Станислав Георгиевич, не делая попыток снова притянуть к себе юную (вздорную и очень красивую) любовницу. Свою девочку. “Ласочку”.
– А зачем?
– А затем, что я в некоторой степени за тебя в ответе. Но ты не беспокойся, ничего по-настоящему компрометирующего за твоим Денисом не числится.
– По-настоящему? – она слегка прищурилась, -Что вы имеете в виду, господин?
Горицкий слегка поморщился (этим господин она насмешливо подчеркивала не только его положение, но и возраст – как-никак, разница составляла двадцать три года. Ровно на год больше того, сколько ей было сейчас).
– Что он тебе рассказывал о своем отце? Родном отце, я имею в виду?
Настю кольнуло нехорошее предчувствие.
– Ничего особенного… кроме того, что он сбежал от жены с ребенком, когда Дэн был еще слишком мал, чтобы вообще о нем помнить. Якобы, пропал без вести…
Горицкий открыто ухмыльнулся.
– Ну да, пропал… без вести. В колонии строгого режима.
Она ощутила сухость во рту и противную пустоту под ложечкой.
– Ты серьезно? – холодный (и хищный, как у камышового кота) взгляд Горицкого ей не понравился.
– Вполне. И угодил он туда по весьма серьезной статье – неумышленное убийство. Подрался с товарищем по работе, да сил, видимо, не рассчитал… Разумеется, жена немедленно оформила развод и запретила всей родне болтать о том, кем оказался отец ее мальчика…ну и так далее.
