еще дергались, словно в агонии, слабые языки пламени, а вот дыма было в избытке. Люди радостно вопили, размахивали руками, смеялись… некоторые истерически.
Глядя на них, я легко догадался, что это не вигилы и не преторианцы, – скорее всего, эти люди поднялись на холм в поисках безопасного места.
Судя по их утонченным лицам и осанке, они не были простолюдинами, – похоже, это были владеющие виллами на побережье аристократы, которые, услышав о пожаре, поспешили в город, чтобы узнать, уцелели ли их дома. Некоторые были похожи на преуспевающих зажиточных торговцев.
Кто-то окликнул меня радостным голосом:
– Цезарь!
Я обернулся и увидел моего главного секретаря Эпафродита.
– Наконец-то удача повернулась к нам лицом! – воскликнул он.
– Хвала богам, ты жив! – Все эти дни я безумно волновался за своих помощников. – Где ты был?
– С Фаоном, у него вилла в четырех милях пути по Номентанской дороге, далеко от всего этого.
Какое облегчение – Фаон, мой секретарь, отвечающий за управление счетами и распределением доходов, тоже жив.
– А твой дом?
– Не знаю. – Эпафродит пожал плечами. – Он во Втором районе. Слышал о том, как ты лично противостоял огню. Император в экипировке пожарного вышел в город с командой вигилов. Не думаю, что Клавдий решился бы на такое, – заметил он и рассмеялся.
– Он физически не смог бы, – отозвался я. Клавдий всегда делал то, что было в его силах, а большего боги от нас и не требуют. – А вот Калигула мог, но ничего не предпринял, просто наблюдал со стороны и забавлялся.
– И вот у нас император-воин! – воскликнул мой приближенный вольноотпущенник и с одобрением посмотрел на меня теплым взглядом карих глаз.
Эпафродит был сложен как бык, но при этом обходителен и приветлив. Почти все мои администраторы были вольноотпущенниками. Я так решил, потому что они, в отличие от сенаторов, не были амбициозными и надменными и действительно любили работать.
Эпафродит вернулся в город и постарался меня найти – это ли не лучшее доказательство правильности принятого мной решения?
В общем, у меня не было никаких сомнений в том, что, когда начнутся работы по восстановлению Рима, его помощь будет бесценна.
– Да уж, сам не ожидал, что во мне живет прирожденный воин, – с улыбкой признал я. – А теперь расскажи, что ты видел, когда возвращался в город.
– Я двигался с северо-востока, – начал Эпафродит. – На полях – скопления людей, многие нашли убежище в гробницах вдоль дороги. Все словно оглушенные этой бедой. Некоторые просто бродят по полям без всякой цели. Слышал, как люди призывали смерть, в слезах кричали, что потеряли все и теперь хотят избавления от страданий. Они просили дать им нож или яд или просто придушить их из жалости.
– Надеюсь, никто не откликнулся на их просьбы!
– А я надеюсь, что кто-то да откликнулся, – сказал Эпафродит. – Эти люди молили о смерти, жизнь уже ничего не сможет им дать.
– Но
