исступления. А потом меня прошивает острый взгляд зелено-карих глаз. Настолько пронзительный, что пробирает до самых костей.Илья, словно издеваясь, снимает пиджак и аккуратно кладет его на спинку своего кресла. Потом усаживается в него и, вынув запонки из петлиц, начинает медленно закатывать рукава рубашки.
Сглотнув, пялюсь на это действо. Завожусь только от одного вида его крупных предплечий и этих пальцев, которые умеют вытворять чудеса с моим телом.
У меня после Ильи никого не было. Ни единого мужчины. Потому что я и так знаю, что с ним никто не сравнится. Громов – идеальный и в то же время самый ужасный любовник. А ужасен он тем, что после него никого не хочется. Я заранее уверена в том, что никто не сможет дать мне все то, что давал Илья.
– Ну что, Марта? – спрашивает он, закончив с рукавами, и теперь медленно, словно издеваясь, стягивает галстук. – Какие будут идеи? С чего начнем?
– Приказ раздеваться все еще актуален? – хочу пошутить, но голос садится, и даже я понимаю, что Илья может понять, как сильно я нуждаюсь в его положительном ответе. И не только в нем…
Глава 5
Илья
Соблазнительная перспектива. Нагнуть Марту над спинкой кресла и оттрахать ее, дав волю ярости, которую порождает во мне эта женщина. Просто, блядь, отодрать так, чтобы сорвала голос.
Но нет.
Эту историю мы уже дописали. Хватит. Больше я не хочу углубляться в Марту в любом из смыслов.
Медленно качаю головой. В этот момент раздается стук в дверь, и через секунду Людмила вносит поднос с двумя заварниками, двумя чашками и розеткой с любимыми пирожными Марты – макарунами. Она мечет в меня взгляд, полный вопросов, но я его игнорирую.
Моя бывшая прекрасно знает, что я не ем сладости. Не люблю их. Но с некоторых пор макаруны всегда есть в моем доме. Зачем? Сначала их покупали, чтобы радовать мою девушку. А потом, когда она перестала быть таковой, я просто забыл отменить это правило. Или не посчитал таким уж существенным. А может, это просто был способ оставить для себя хоть какое-то напоминание о любимой девушке. Сейчас причины уже не важны.
– Благодарю, – киваю экономке, и та скрывается в коридоре, плотно закрыв дверь. Я наливаю Марте чай и подвигаю к ней чашку, как и розетку с макарунами.
– Ты до сих пор их покупаешь, – грустно улыбается она, глядя на разноцветное лакомство.
– Лиза любит, – вру про свою младшую сестру. Она как раз равнодушна к этому десерту.
– Ясно, – тихо отзывается Марта и выбирает макарун ментолового цвета. – Как она? И остальные члены твоей большой семьи?
Внутри что-то чувствительно дергается, когда я вспоминаю, как привел Марту знакомиться с семьей. Я был готов предложить ей замужество и сделать полноценным членом семьи Громовых. Но она не вписалась бы туда, теперь я это точно знаю. Потому что для того, чтобы быть Громовым, надо иметь всего один единственный принцип: семья превыше всего.
Кто
