дисциплинированный для щенка, не носится, круги не нарезает без толку, не скулит, не тявкает. Я даже попытался припомнить, попадалась ли нам по пути какая-нибудь живность, за которой он должен был погнаться: белки, что носились тут зачастую, или же кошка может дорогу перебежала – не вспомнил.
Тетя Ира – гром баба, весьма крупного телосложения, с по-будьдожьи обвисшими щеками, махала белыми руками-окороками перед лицом старичка, кричала, что сколько ей по указанию прописано майонеза на порцию отмерять, столько и выжимает, и что он, старый этот со своей мелочью, со своим рыжьем, лучше бы в аптеку шел, а не ей тут командовал, и делу бы ее не учил. Студенту сходу заявила, что микроволновка у нее не разогревает, а только размораживает, и потому студент ушел с холодным хотдогом, да еще и был сопровожден долгим ее, тети Иры, пристальным взглядом.
Когда очередь дошла до нас, я разве что не съежился под ее холодными, вернее – ледяными глазами.
– Что вам? – бросила она так, будто хотела послать меня далеко и надолго.
– Теть Ир, нам два пирожка с ливером, – малыш беспардонно уцепился за высокий прилавок, ногами, стоптанными штиблетами, влез на приступку белую, что окантовывала ларек – дикая наглость поведения, я уже конкретно съежился. Сейчас начнется!
– Ой! Ангелочек! Привет, – она расцвела, мгновенно переменилась в лице. Вот только что, всего мгновение назад, передо мной стояла злая, склочная баба, что и себя то любит разве что по красным дням календаря и вот тут же, будто кто нажал на выключатель, ее лицо вспыхнуло добротой, засияло, и стала она не противной и вроде бы даже не такой старой, как поначалу казалась. И будто даже в ней что то привлекательное появилось, женственное, а не сплошь бабское.
– Здравствуйте, – ответил мальчик, – как у вас дела, как торговля?
– Да все помаленьку, все помаленьку, – в голосе звучали материнские нотки, – что тебе? С ливером? Как всегда.
– Да, нам… – начал я.
– Мужчина, подождите, – голос ее переменился, вновь нотки холодной стали зазвучали.
– Мы вместе, – сказал малыш.
– Один пирожок? – переспросила тетя Ира, будто забыла уже, про просьбу малыша.
– Два, – и он в дополнение показал врастопырку два чумазых пальца, – нас двое.
– Четыре, пожалуйста, – вклинился я в разговор.
– Четыре, так четыре, – повернулась к холодильникам, что были у нее за спиной, – подогреть?
– У вас же… – начал я, вспомнив про бедного студента, что ушел с холодным хотдогом, но осекся, замолчал. Просто у тети Иры не очень хороший характер – так и запишем, сделаем себе пометочку.
– А почем они? – тихо спросил у малыша.
– По двенадцать рублей. Самые дешевые. У вас деньги есть? – и он с готовностью, будто не радовался моему полтиннику, как манне небесной несколько минут назад, полез в карман.
– Есть конечно, – положил руку ему на плечо – какое заскорузлое у него оказывается пальтишко – свалявшееся, катышки как проволока – острые и жесткие.
Еще полтинник,
