подумал он. – «Под солнцем идти жарко, да и рясу пришлось бы делать не из черного, а из белого мешка. Где бы я взял белый полиэтиленовый мешок?»
Час или два он молча шлепал по воде, смакуя в глубине души привычное уныние. Вдруг вспомнил про лаци.
– Эй, ты там еще?
Никто не ответил.
– Спрыгнул, что ли?
Отец Григорий скинул лямку с левого плеча, посмотрел на рюкзак. Нет, не спрыгнул. Тут он, по прежнему цепляется когтями, глаза прикрыл, будто дремлет.
– Ну и зря. Лучше б спрыгнул!
«Хотя куда ему прыгать? Это мне мелко. А его с головой скроет. Утопнет ящер, если плавать не умеет. Да пусть и умеет – далеко ли проплывет? Из сил выбьется и все равно утопнет».
– На что живешь? – проскрипел за спиной пилот.
Григорий не считал, что должен отвечать на личные вопросы попутчика-приживальщика. Но почему-то, сам того от себя не ожидая, ответил:
– Монастырь из соседней системы на зарплатную карточку переводит. Пожрать хватает, а в остальном… Сам видишь, в чем ходить приходится.
– Не густо.
– Да уж куда там!
– Выходит, что и тебя… того… бросили.
– Меня не… ну, хотя… Может и так. Может, бросили.
Он посмотрел вокруг, стараясь сориентироваться. На Мелководье глазу зацепиться не за что, поэтому бывалый путник на шестое чувство полагается – ощущение времени, светлую сторону неба, желтизну воды у знакомых отмелей и силу течения.
– Скоро отольет, – резюмировал Григорий. – Ненадолго, правда. Но можно будет на песок присесть, отдохнуть.
Прошли еще с полчаса и вода действительно стала уходить, отступая вглубь океана, освобождая песчаные бугорки и кочки.
– Четвертый спутник пролетает, – проповедник посмотрел на серое небо. – Слабенький, но воду тоже за собой тянет.
Он скинул рюкзак, с вымученным «уф» сел на мокрый песок.
– Как твоя церковь называется? – спросил лаци.
– Черти полосатые, – проворчал в ответ Григорий.
– А?
Священник вздохнул.
– Галактическая ремонстрационная.
Ему хотелось прилечь, поспать, но для сна на Мелководье особые приготовления требуются: накачай матрас, да заякори его, чтоб не унесло – без этого глаз лучше не смыкать.
Рядом вдруг раздалось довольное урчание. Отец Григорий огляделся, стараясь понять, в чем дело. В нескольких шагах от себя увидел лацертианца, сжимающего в зубах, волочащего по песку украденную из рюкзака майку. Встал, догнал вора и, взяв его за радужный шкирятник, вернул к поклаже.
– Брось! Кому говорю?!
Лаци выпустил из зубов добычу, хоть и пришлось священнику еще раз на него шикнуть. Пока Григорий возвращал майку обратно в рюкзак, пришелец провожал ее задумчивым взглядом.
– Извини, Гриша. Нашло на меня…
