нервы и себе, и родителям Валентины. Очень смутно воспринимая себя до трёх лет, он начал осознавать собственное «я» только оставшись у Феодосии Дмитриевны и Якова Петровича на попечении. Может быть то, что Игорёк воспитывался у них, когда они были уже в пенсионном возрасте, родители Валентины полюбили его, как собственного ребёнка и никоим образом старались не обижать внука. Но прекрасно понимая, что бабушка с дедушкой – его родные люди и, считай, вторые родители, разлука с мамой для Игоря была чем-то непреодолимым. Не получив в этот период материнской любви, характер Игоря стал, не то чтобы озлобленным, а каким-то обречённым, и это обезоруживало любого человека, кто с ним контактировал. И добрых, и не очень…
– Игорёк, иди, письмо от мамы пришло! Почитаю тебе, что мама пишет, – звала внука бабушка, надевая видавшие виды очки с круглыми линзами, на которых одна повреждённая дужка была обмотана синей изолентой. По этой примете её очки невозможно было спутать с очками Якова Петровича.
«Здравствуйте мои дорогие и любимые мама, папа и сыночек Игорёк! У нас всё хорошо, очень скучаю по вам всем. Как вы там поживаете?» – читала Феодосия Дмитриевна письмо, а Игорь, ощутив прилив сразу нескольких чувств – от любви до обиды, вдруг кинулся к окну на веранду. Вскочив на табуретку, он уткнулся лицом в стекло, пытаясь скрыть хлынувшие из глаз слёзы. Но непроизвольные всхлипывания не поддавались обузданию и Игорь, тяжело сопя носом, пытался подавить эти внезапные эмоции усилием воли.
– Игорёк, внучок, ты что, плачешь? – спросила Феодосия. Но уверенно отрицая очевидное, сквозь слёзы, Игорь дрожащим голосом отвечал:
– Нет, я просто в окно смотрю на двухэтажный дом.
Но слёзы ещё больше выдавали его. Не выдержав, он объявил, что поедет к маме в Луганск.
– Да как же ты поедешь, внучок? – испуганно спросила Феодосия.
– Поеду и всё! – уже не контролируя свой голос, выкрикнул внук, – уеду! Уеду сейчас!!!
Игорь схватил куртку и в психически неконтролируемом состоянии выбежал на задний двор через длинный коридор.
Сразу за забором располагалась угольная база, где уголь из вагонов в рабочее время разгружался грузчиками на транспортёрные ленты, а затем по ним «чёрное золото» доставлялось на речные баржи.
Игорь вбежал на насыпь, отделявшую забор дома от угольной базы и, поддавшись нервному импульсу, побежал, в буквальном смысле, «куда глаза глядят». Феодосия крикнула мужу:
– Отец! Игорёк убежал, поди посмотри, а то на речке, не дай Бог, потонет…
Они всю жизнь называли друг друга «отец» и «мать». И в этом были какая-то теплота и уважение…
Игорь бежал по насыпи, потом по улице, а затем попал в какой-то проулок. Гнев прошёл и он остановился. Завертел головой, пытаясь определить – куда его занесло на эмоциональной волне. Он стоял в незнакомом месте, с двух сторон шёл
