не помнил. Кто его бил и куда подевались деньги – тоже. Зато Митька Лысов, только притворявшийся сильно пьяным, все помнил отчетливо. Выйдя на улицу вслед за Михаилом, он подстерег его в глухом темном переулке и огрел по голове тяжелой пешней. Что Михаила спасло, так это казачья овчинная шапка на голове, смягчившая удар.
Лысов быстро обчистил карманы лежащего без чувств казака, которому давно завидовал из-за красавицы жены, Варвары. Снял небогатое старенькое оружие… Был Митька завистлив до невозможности! Как только приметит у кого-нибудь то, чего нет у самого, умрет, а отнимет! А ежели не удастся присвоить, постарается испоганить, чтоб никому не досталось. Как говорится: и сам не гам, и другим не дам!.. С некоторых пор страшно понравилась Лысову жинка Михаила Варвара. Просто невмоготу стало, как понравилась! Житья бедному Митьке не стало, ан не тут-то было: близко око, да зуб неймет! И решил тогда Митька, коли уж не достанется ему мужняя жена, Варька, отыграться на ее средней дочке Нинке.
Удобный случай вчера и представился: Варвара в Оренбург уехала, старший сын Евлампий на службу в «бикет» наряжен, средний Борис подался на хутор Бородина, где он как раз работал, Михаил – пьяный, напился до положения риз. Легко справившись с хмельным Михаилом, Лысов решительно направился к его дому. Задержался на немного у калитки, высматривая, никого ли нет на притихшей ночной улице. Вокруг все было спокойно, лишь кое-где во дворах подавала голос скотина да лениво взлаивали собаки. Во дворе у Атаровых тоже все было тихо. Двенадцатилетняя, рослая не по годам Нинка вышла из коровника с дымящейся парным молоком цибаркой – доила корову.
Митька, дождавшись ее ухода, осторожно, стараясь не скрипнуть калиткой, скользнул во двор, зашел в дом, куда перед этим скрылась девчонка. Нинка переливала молоко из ведра в кринки. Услышав легкое поскрипывание половиц за спиной, быстро обернулась и, вскрикнув от страха, выронила ведро. Оно, громко дребезжа, покатилось по полу. К ней подбегал незнакомый широкоплечий верзила с замотанным до самых глаз башлыком лицом. Глаза были узко прищуренные, горящие недобрым стальным огнем, – похотливые, рысьи.
В ту же минуту грязная, воняющая салом, табаком и псиной рука непрошенного гостя крепко зажала ей рот. Человек поволок перепуганную до смерти, извивающуюся всем телом Нинку в горницу. Бросив на кровать, навалился сверху. В одну минуту верхняя одежда на девчонке была сорвана, исподница изорвана в клочья. Куском, оторванным от ночной рубашки, незнакомец плотно заткнул ей рот. Глаза Нинки полезли из орбит: ей показалось, что неизвестный сейчас убьет ее. Но Митька, похотливо, как поросенок, взвизгивая, начал делать другое… Нинке стало больно, она задергалась под ним, заелозила по кровати ногами, замотала головой и от острой, пронизавшей все ее тело боли, лишилась чувств…
Натешившись вволю, Лысов бросил ее, где была, в горнице, на скомканной кровати. Даже не прикрыл большое кровавое пятно, натекшее под нее. Брезгливо вытер руки краем белой простыни. Устало прошел в кухню, жадно напился молока, которое
