style="font-size:15px;"> Женщины уселись за небольшой квадратный стол, покрытый расписной, с яркими узорами, скатертью.
– А к нам на днях сосед в гости заходил. Сотник Оренбургского казачьего войска Тимофей Иванович Падуров, – продолжала весело тараторить Пелагея. – Красавец, весь из себя!.. Интеллигентный, воспитанный, бравый офицер. Вот кого бы тебе в мужья, Варварушка, а не твоего Михаила, прости господи, что скажешь!.. Тимофей Иванович из Москвы как раз воротился, где был депутатом Большой государственной комиссии по выработке Нового Уложения, то бишь основных законов всей Российской империи. Так матушка-государыня всемилостивейше распорядилась комиссию такую созвать. Тимофей Иванович в ней наших оренбургских казаков представлял.
– И что же он говорит? – рассеянно спросила Варвара, откушивая первое блюдо, налимью уху, которую подала из кухни одна из сенных девок.
– А вот ты сама у него и спроси. Если хочешь, я пошлю свою девку Анфису за сотником, – предложила Пелагея.
Варвара вспомнила о поручении, которое дал ей Иван Кирпичников, и согласилась. Она решила через Падурова передать жалобу яицких казаков в губернскую канцелярию. Тетке про челобитную она ничего не сказала.
Девка Анфиса пошла исполнять поручение, и сотник не заставил себя долго ждать. Он явился минут через двадцать, гремя шашкой и скрипя начищенными до зеркального блеска сапогами. Лихо щелкнув каблуками, с достоинством поклонился хозяйке, галантно, как это умеют делать господа офицеры, поцеловал руку Варвары. Казачка, засмущавшись, быстро отдернула руку, спрятав ее под мышку. Ее руки не были созданы для офицерских поцелуев: это были рабочие руки простой крестьянской женщины, пахнувшие землей, коровьими кизяками и полынью. Натруженные, в мозолях и цыпках, руки.
– Честь имею представиться, – еще раз лихо щелкнул каблуками пришедший. – Сотник Оренбургского казачьего полка Падуров.
– Садись уж, будет расшаркиваться, – пригласила его к столу хозяйка. – Без церемоний давай, Тимофей Иванович, мы люди простые.
– В народе замечено, Пелагея Капитоновна, что простота хуже воровства, – заметил Падуров, присаживаясь к столу рядом с Варварой.
– Это моя племянница, прошу любить и жаловать, – отрекомендовала Варвару тетка.
– Очень приятно, сударыня, – учтиво поклонился сотник.
Варваре он нравился все больше и больше. Пелагея Капитоновна велела девке принести из подвала вина, чтобы угостить гостя. Не отказалась от приятного, прохладного напитка и племянница, храбро выпила полбокала.
– А вы государыню в Москве видели? – чтобы поддержать разговор, спросила сотника Падурова Варвара. – Какая она из себя?
– Видел, конечно, я матушку, – кивнул головой, приглаживая усы, сотник. – Они изволили присутствовать при открытии нашей Уложенной комиссии. Каждый депутат ей ручку облобызал, и я в том числе, грешный…
– В чем же грех, Тимофей Иванович? – удивленно подняла брови
