ну шутники!
Мы осторожно миновали и это препятствие. К счастью, ловушек больше не встретили.
Обшитые деревом стенки тоннеля перешли в каменную кладку, двадцать ступенек вверх, дверь. Сбоку от двери – маленькая дырочка, из которой льется дневной свет. Обзор через глазок небольшой, никого не видно.
Я приник к дырке, присмотрелся и узнал это место – это площадка перед Тайницкой башней. Может, ее потому так и назвали? Я даже понял, почему сделали дырку. Прошел человек по подземному ходу, посмотрел в глазок – не видит ли кто? Нет ли посторонних глаз у двери? И может незаметным проникнуть в крепость. Здорово! Не потому ли именно у этой башни я видел воеводу?
Я погасил факел в бочке с водой, предусмотрительно поставленной у входа, открыл поперечину, толкнул дверь. Уши сразу заложило от шума боя. Звенели мечи, стреляли крепостные пушки, везде кричали.
Мы с Еленой вышли, прикрыли дверь. Надо осмотреться.
– Лена, иди в Спасский собор, в нем укрываются от стрел женщины и дети, я тебя потом найду.
– Я хотела…
– В собор, без разговоров. На мне кольчуга, а на тебе – только одежда. Убитой быть хочешь? Ты же дала слово меня слушаться.
Елена побрела к собору. Я по каменным ступеням взбежал на стену кремля. У Тайницкой башни было тихо, бой шел у Дмитровской – татары пытались прорваться через каменный мост, захватив Отводную башню. У Тайницкой, Коромысловой, Никольской, Кладовой, Пороховой – с наружной стороны шел широкий ров с водой, и потому татары лезть на штурм здесь не рисковали. Но у других башен – Ивановской, Белой, Борисоглебской, Георгиевской, где рва не было, нападающие лезли на стены, приставив лестницы, сделанные из разобранных деревянных домов. Мне – туда, где идет бой.
Я перебежал к Северной башне. Здесь бой шел уже на стене. Татары с лестницы запрыгивали на нее и рубились на саблях с защитниками. Живых ратников оставалось мало, трупы русских и татар покрывали весь проход стены – добрые две сажени.
Нападавшие были ко мне спиной, чем я не преминул воспользоваться. Ближнего ко мне я просто спихнул со стены; высота – метров восемь-десять, но татарин был в броне и грохнулся так, что звук удара был слышен даже на фоне дикой какофонии боя. Второму саблей смахнул голову; третий размахивал боевой палицей, что было редкостью среди татар – может быть, потому, что он был огромен, как медведь. Я нанес ему два быстрых удара по ногам и, когда он повернулся ко мне, ткнул его саблей в лицо, попав в глаз. Татарин бросил дубину, схватился за лицо, и тут один из наших дружинников всадил в него копье.
Стену очистили, но на лестнице показалась новая рожа, высунувшаяся над ее гребнем. Я вырвал копье из убитого, уперся им в лестницу, поднатужился… Сил не хватало, но мне пришли на помощь. За ратовище копья сразу схватилось несколько человек, и мы опрокинули лестницу. Фу, можно перевести дух.
– Георгий, ты откуда тут взялся?
Сняв шлем, мне улыбался Михаил, дружинник, учивший меня владеть кистенем. Я сразу бы его и не
