ошкам, она прожила не одну, а девять жизней. Мне нравится думать, будто я приложил к этому лапу, но только моя Госпожа обладает властью оказывать подобные милости.
Хозяйка, которой я преданно служу с самой ночи времён, плетёт непрочную нить человеческих судеб. Она часто безжалостна, порой даже жестока, но неизменно справедлива и беспристрастна.
В ночь полнолуния свершилось настоящее чудо – Хозяйка, не славящаяся щедростью, решила подарить Гайе восемь дополнительных жизней! Но при каждом рождении принцесса будет забывать о прошлых жизнях и никогда не родит собственное дитя… Несомненно, ради равновесия.
Что касается меня, то я тайно наблюдал за Гайей на протяжении всего её пути. На протяжении долгих веков я оставался свидетелем каждого из её воплощений. И вот теперь мне, как хранителю памяти, пришло время рассказать о девяти необычайных жизнях принцессы.
Жислен Роман
Глава 1
Гайя
Война! Слово прокатилось по всему королевству, переплыло через реки, перелетело через озёра и, как пыльца или песок, осело по деревням. Враг стоял на границе. Чего он жаждал? Наложить руку на серебряные рудники или житницы высоких долин? Воины грозной армии были одеты в чёрное; мечи сверкали на поясах, а пушки для них волочили мощные широкогрудые быки. Как противостоять им? Все мы боялись. Все мы погибли.
Отовсюду слышался плач отчаявшихся женщин; то были матери сыновей, которых насильно забрали в армию. Война сулила им смерть – одновременно лютую и неминуемую. Вместе с ними плакала и Сигрид, молодая королева, сложив руки на округлившемся животе, в котором носила ещё нерождённого ребенка.
Король Ульрих, её супруг, взял в руки оружие. Его долг – вести за собой, показать пример, доказать храбрость. Воля короля оказалась крепче мрамора. Его прославляли. Как прекрасен был их повелитель!
Он один мог привести народ к победе. Никто из нас не знал о терзавших короля сомнениях, о его природном ужасе перед смертью. Ульрих хотел остаться дома, с ней. Хотел вдыхать сладкое дыхание королевы, слушать нежные обещания о появлении ребёнка. Он был уверен, что у них родится сын. Маленький человек, которому Ульрих передаст королевство. То самое, что он готовился защищать ценой жизни.
«Весной!» – твердили врачи. «Весной!» – вторили им фрейлины. Да, новая душа ждала весны, тогда как для короля настал час уезжать. У него не было выбора, ведь он родился принцем крови.
Титул ставил Ульриха во главе войска, и потому он сдерживал слёзы. Короли не плачут. По обеим сторонам дороги столпились люди, размахивавшие флагами на утреннем ветру. Час настал. Когда зазвучали трубы, он поднял руку, а затем вытянул её в сторону закатного солнца. Его палец в железной перчатке указывал на поля сражений.
Королева предпочла попрощаться наедине, вдали от чужих глаз. Стоя на вершине замковых укреплений, она махала Ульриху льняным платком, пока его не подхватил ветер. Король поймал его и зарылся в него лицом. Пусть запах любимой сопутствует ему.
Зима заканчивалась. Война затягивалась. Сигрид уже слишком долго оставалась одна. Она не могла спать. Не могла жить. Почти не могла дышать. Как существовать без него? Как перенести долгие часы в холодной постели, не слыша его ободряющего голоса? Сигрид так любила своего короля!
В день шестнадцатилетия её посадили в карету и повезли по скверным дорогам, от которых повозку трясло и качало. Отец держал имя будущего мужа Сигрид в секрете, и потому на протяжении всего пути она дрожала и проливала столько слёз, сколько не могло вместиться в обычную девушку. По приезде карета пересекла подвесной мост, и наконец Сигрид увидела суженого. Сердце в её груди забилось так, словно она была зайцем, ускользнувшим от лисы. Это был он! Именно этот мужчина снился ей каждую ночь с окончания летних игр, где наследники восточных королевств состязались между собой.
Сигрид наблюдала, как он храбро бился и побеждал во всех испытаниях, будь то турнирные сражения, римская борьба или бой на мечах. Слушала, как он поёт после шумных и весёлых пиров. Закрыв глаза, ловила звуки его тёплого голоса, читавшего оды любви и лесам. Сам не зная того, он околдовал Сигрид. Ей нужен был только он.
И вот он здесь, протягивает ей руку, помогая спуститься из кареты, бросает на землю расшитый золотом плащ, чтобы Сигрид не запачкала свои миниатюрные бархатные туфельки в грязи скверно вымощенного двора. Девушка вспомнила, как кричала матери в лицо, что лучше уйдёт в монастырь, предпочтёт вечное уединение в пещере или на затерянном острове, но не примет судьбу, выбранную ей родителями. Теперь Сигрид чувствовала себя очень глупо от того, что сомневалась в их выборе.
Только полюбит ли её король? Увидит ли в ней спутницу жизни? Сигрид стала загадочной и мягкой, начала интересоваться полями и садами, стадами ланей, населявших их подлесок, и потихоньку стала замечать, как его взгляд
