к и центра. Это наукой уже доказано. Россия там, где живёт хоть один русский человек. Именно там и есть центр, безотносительно к географической или территориальной привязке. Пусть перед вашими глазами возникнут американские прерии, австралийские просторы, китайские городские или сельские закоулки, французские, индийские – без разницы! – если хоть один русский человек там есть, значит, именно там и есть центр русской жизни, а всё остальное только приложение.
Там и есть наша страна, со всеми её признаками – видовыми, языковыми, поведенческими, и прочая. Так и на Камчатке. О ней рассказ. Но тех людей, которые гражданские, мы пока рассматривать не будем, как практически неорганизованное – сегодня, правильнее сказать дезорганизованное сообщество, только коснёмся чуть, а познакомимся с людьми особыми, военными. Которые службу несут – крест свой. По-современному – долг и призвание. Устав чтут, и блюдут. Трудное, кстати, дело, кто пытался и знает, но…
2000-й год
Россия.
П/о Камчатка
Лето.
Территория некогда бравого мотострелкового батальона.
Вдали заснеженные сопки, у подножия и вокруг субтропические растения. В природе буйство красок и праздник жизни. А на территории воинского подразделения, наоборот, жизнь, похоже, потеряла цвет… С перестройкой не улучшилось, а заметно ухудшилось в батальоне, как бы усохло всё, почти застыло. И дышат, похоже, солдаты через раз, и говорят мало, и улыбаются не часто… Везде и во всём заметен недокомплект, кроме, естественно, наглядной и уставной агитации. В этом, наоборот, всё свежо, ярко, красочно, как говорится, не в бровь, а в глаз. Но личный состав всё же кое-какой есть… Их немного, а может и достаточно. Они надёжно защищены и ограничены в своих военных действиях наличием высокого бетонного забора, колючей проволокой и даже часовыми в четырёх углах строгого периметра. Всё на территории на сто рядов прибрано и ухожено, прибрано и ухожено… А что ещё делать? Служба!
В данный момент солдаты тоже заняты, они на работах: под латаными парковыми навесами свежей краской тонируют старую боевую технику…
Даже ту, которая ремонту не подлежит. Такое впечатление, словно боевого ресурса хватает только на поддержание внешнего вида. А может, и патроны экономят (Шутка!). Тут же и командир батальона. Только что вошёл. Он свеж, молод, с новеньким академическим значком на груди, с оптимизмом во взоре. Недавно назначен. Чем-нибудь, да таким интересным, всё время старается занять личный состав и старается, старается и старается. Всё время. Как сейчас вот.
К командиру – прозевал! – с повязкой «Деж. по части», подбегает офицер с четырьмя звёздочками на погонах, к тому же начальник штаба.
Капитан заметно старше своего командира, смахивает больше на уставшего крестьянина, нежели на начальника штаба, но – заместитель.
– Что там? – спрашивает майор, не отрывая критического взгляда от покрасочных работ.
Начштаба морщится.
– В ночь телефонограмма пришла, – растерянно говорит он. – Из Москвы. Из Минобороны. Странная.
Майор огорчённо взмахивает руками.
– Малыгин! – сердито кричит в сторону парковой стоянки. – Сержант Малыгин! Ну, что ты будешь делать! – горько сетует. – Уже старослужащий, а красить так и не научился. Я же всё вижу! Сачкуешь! – Указанное лицо, сержант, сидя на башне БТРа, изобразив сильное недоумение, замирает с самодельным квачом в руках. – А я вижу где, – с гордостью и укоризной заявляет командир и подчёркивает: – Не стараешься! Да!.. Опять пропустил кусок…
Начштаба, держа телефонограмму на отлёте, как гранату с выдернутой чекой, нетерпеливо переступает с ноги на ногу.
– Где? – оскорблённо оглядываясь, спрашивает уличённый в «сачкизме» сержант Малыгин. Малыгин – здоровенный детина с большими ушами, толстыми щеками, румянцем на них, в лопающейся под распухающими мышцами солдатской одежде.
– Сзади у тебя, вот где! – тыча пальцем, указывает майор. – Назад, я говорю, вернись. – Сержант крутит головой. – Да! Слева у тебя, под башней…
Там… Ниже… Да, здесь. Хорошо здесь мазни… Чтоб старой не видно было.
Слепой, что ли? – Сержант, пожимая плечами, легко квачует пробел. – Да! – любуясь, удовлетворённо замечает майор. – Сейчас лучше! – и теперь уже всем солдатам. – Глазами смотрите, бойцы. Чтоб всё красиво у нас было, как новое, как с завода. – Солдаты срочники, прервавшись на прорехи в работе сержанта, вновь более старательно принимаются покрывать броню липкой краской. – Да не ляпайте, не ляпайте, говорю… Аккуратнее. – Кривится командир. – На два раза краски не хватит… Народное добро беречь надо. Оно не вода… Да и воду тоже, понимаешь, надо беречь. Слыхали же, что с водой в стране делается? Экология ни к чёрту! То-то! Рачительнее надо быть, бойцы, рачительнее! – И только теперь оборачивается к своему начштаба.
