я, кивая на покойника. Интересно, не ошибся ли я насчет акцента?
– О да, хорошо. (Нет, не ошибся!) Очень, очень хорошо. – Она печально опустила взгляд. В голосе звучала грусть.
– Это мой друг, – добавил я.
– Он был мой друг тоже очень много.
– В смысле, очень близкий?
– Да, да, довольно близкий… Но не бойфренд, нет… Просто друг. – Английский акцент был, что говорится, ей к лицу.
– Вы из Англии? – напрямик спросил я. Интересно, откуда у Абалкина могли появиться английские друзья?
– Из Англии? О нет-нет! Я американка, город Вашингтон, штат Вашингтон.
– Извините, я не представился… Сергей Копцев. Временно неработающий литератор.
– О, вы писатель? – Она с интересом вперила в меня синий взгляд. – Всегда мечтала познакомиться с русским писателем! Но боюсь, вы пьете много водки.
– Немало, – согласился я. – Но в остальном я не Чехов, не Достоевский и даже не Лев Толстой. К сожалению… А как вас зовут?
– О, извините, я не представилась. Кэтрин Мэйфлауэр… Я работаю в русском бюро AEN. Журналистка.
– Кэтрин… Какое прекрасное имя! Жену Уильяма Блейка тоже звали Кэтрин, и, надо сказать, она его очень любила.
– Вы читали Блейка?
– А что, с трудом верится? Вот слушайте… Правда, это не слишком вяжется с похоронами…
Мама, мама дорогая! В церкви холодно зимой,
А врата земного рая отпираются в пивной.
Там приятней, чем в соборе, там всегда царит уют,
А в обители небесной даже кружки не нальют!
Слезы женщины мгновенно высохли, и, еле сдерживаясь, она негромко прыснула в кулак. Разговор становился всё оживлённее. На нас уже стали обращать внимание. Неплохо было бы уйти отсюда. Кажется, эта бодяга с речами растянется еще часа на два…
– Мы с вами почти коллеги… – Я с удовольствием пожал ее узкую руку. Она была холодна как лёд. Почему-то мне не верилось, что у Абалкина была любовница – американская журналистка. Просто не хочется в это верить, подумал я, а вслух сказал: – Вы, по-моему, совсем замёрзли. Церемония заканчивается, не хотите ли выпить чашечку кофе? Я знаю приличное кафе неподалёку.
– С удовольствием.
И мы тихо слиняли под прикрытием широких спин охраны братьев Палей.
Мы сидели в маленьком кафе, у окна, за которым непрерывно змеился мокрый хвост из блестящих машин. Кэтрин грела в руках маленькую чашечку. Разговор трепыхался вокруг нелепой смерти нашего общего друга.
– А вы знали его жену? – спросила меня Кэтрин.
Я почему-то смутился и опустил глаза. Вот уж чего-чего, а не ожидал от себя подобной стеснительности! Но не рассказывать же малознакомой красивой женщине, что мы с женой покойного чуть было не сгорели в одной постели.
– И да, и нет, – туманно выразился я.
– Почему и да, и
